– Да. Я все понял. Мы будем действовать так, как вы нам ранее приказали.
– Так. Вносить какие-либо изменения в разработанный мною план – запрещаю! Кому бы то ни было! Все понятно?
– Все. Я могу идти?
– Герр майор, я проинструктировал заместителя. Прошу вас, разрешить ему отбыть на станцию.
Майор вышел из-за стола.
– Надеюсь, герр оберстлейтенант, ваш заместитель отдает отчет в серьезности обстановки?
– Не сомневайтесь, герр майор, он все хорошо понял.
– Так. Он может идти.
Козицын вышел. На пороге он задержался и посмотрел на меня. Я успокаивающе кивнул ему головой.
– С вашего разрешения, герр майор, мы немного прогуляемся с оберстлейтенантом? – Голос шарфюрера был предельно вежлив.
– Разумеется. Попрошу вас не задерживать его более необходимого.
Шарфюрер указал мне на выход.
Впереди один эсэсовец, второй сзади. Шарфюрер идет сбоку, Коссовски позади. Куда мы направляемся? Ага, вот и их машина. Кройцер присел на крыло. Вытащил из пачки сигарету, прикурил.
– Итак, господин Леонов, кто вы?
– Леонов, Александр Павлович.
– Воинское звание?
– Подполковник.
– Род войск?
– Химзащита.
– Даже так? А как в штрафную роту попали?
– Дал по морде командиру.
– Я как-то затрудняюсь себе представить – кто же это был?
А действительно – кто? Фамилий генералов я не знаю. Назову, а вдруг такой на другом фронте воюет?
– Полковник Марченко. Заместитель начальника войск противохимической обороны фронта.
Господи, что за чушь я несу? Эсэсовцы стоят спокойно, без напряжения. Еще бы! В сорока метрах отсюда пулеметное гнездо, а еще в ста метрах стоянка машин и там полно солдат. Не убежать… Значит, врем дальше.
– За что?
– Не помню. Был пьян.
– И попали в штрафники… Рядовым красноармейцем?
– А кем еще я мог туда попасть? Не командиром же?
– Почему скрыли свое звание при регистрации?
– Боялся.
– А сейчас, значит, страх прошел?
– Как видите.
– Герр лейтенант, – обернулся к Коссовски шарфюрер. – Вы можете быть свободны. Я благодарю вас за оказанную мне помощь. Этого человека я забираю с собой.
– Но… герр майор… он же…
– Это я беру на себя. Соответствующее распоряжение от своего руководства вы получите незамедлительно, как только я вернусь к себе в часть. Несомненно, я отмечу в своем докладе вашу ценную помощь и профессионализм.
Коссовски откозырял и удалился.
Шарфюрер прошелся взад-вперед и снова уселся на свое место.
– Вы больше ничего не хотите мне сообщить?
– Скажите – о чем?
– Вам угодно играть в прятки? В вашем положении это неразумно.
– Я действительно не знаю, чем могу быть вам полезен, герр шарфюрер.
– Не мне, герр оберстлейтенант, не мне. Поверьте, вас разыскивает не только мое начальство.
– Я как-то теряюсь в догадках, герр шарфюрер. Чем моя скромная персона могла заинтересовать ваше руководство?
– А чем вы заинтересовали руководство НКВД? Да так, что они издали специальный приказ о вашем розыске?
– Вот уж чего не знаю, герр шарфюрер, того не знаю! С данной организацией, слава богу, не контактировал, и чем вызван их ко мне интерес – сказать не могу. Надо полагать, что вы, раз уж сумели выяснить то, что они меня ищут, не откажетесь сообщить мне – зачем?
– Еще раз повторяю вам, герр оберстлейтенант, вы не в том положении, чтобы играть с нами в прятки! Ваше поведение сейчас по меньшей мере неразумно! Если не сказать больше!
За холмом бабахнуло. Видимо, саперы рванули сразу парочку снарядов.
– Вот видите, герр шарфюрер, в какой обстановке мне приходиться работать? И вы полагаете, я расположен к шуткам? Еще неизвестно, что будет через полчаса, а вы намекаете на недовольство вашего руководства! До встречи с ним я еще должен дожить!
– Поверьте мне, герр оберстлейтенант, на вашем месте я бы предпочел эту станцию недовольству моего руководства! Горн – человек жесткий, и разговор с ним в таком ключе маловероятен. Да и, кроме того, я бы не советовал вам строить необоснованные иллюзии.
– Не понял вас, герр шарфюрер…
– Что вам обещано после тушения пожара?
– Перевод в другой лагерь.
– Ну, что касается вас и ваших… «заместителей», то это возможно. Вас переведут в офицерский лагерь, это скорее всего. А вот прочих пленных вернут назад.
– Но лейтенант Коссовски обещал нам.
– Разве? Я этого не слышал. Да и, кроме того, наш друг Коссовски – начальник небольшого лагеря. Как он может обещать то, что не в состоянии выполнить? Нигде, кроме как в пределах своего лагеря, он власти не имеет. И не может кого-либо переводить в другое место, иначе как по распоряжению свыше! Есть порядок, герр оберстлейтенант, и в нем нет места эмоциям и симпатиям.
– Даже так…
– Так. Не исключаю, однако, что все может быть для вас еще и хуже.
– Куда ж еще?
– Есть куда. Еще утром это «формирование» было лишь грязной и голодной толпой. Ее мечты не простирались дальше куска хлеба. И вдруг, всего через час после вашего появления, толпа становится почти что военным подразделением! Сколько времени вы затратили на уговоры?
– Не помню, мало.
– И повели людей на смерть! И они пошли. А что, если в следующий раз вы пошлете их на пулеметы?
– Там нет шансов.
– Здесь – тоже. Однако люди пошли за вами. И пойдут еще раз. На месте нашего друга, лейтенанта, вы бы стали экспериментировать?
– Нет.
– Правильно. И он тоже не будет. Поэтому вы в лагерь не вернетесь. В любом случае!
Я покачал головой:
– Да, герр шарфюрер, вы меня озадачили.
– Хех! – хмыкнул он. – Не спешите, герр оберстлейтенант, я вас пока ничем особо не нагрузил, так, кажется, у вас говорят?
– И так тоже.
– Вас в известной степени можно даже считать везунчиком.
– Вот уж не сказал бы!
– И, кстати говоря, совершенно напрасно! Вас ведь подобрали без сознания на поле боя, еще у дота. И сразу же повезли к нам. Фельдшер сказал – безнадежен, так что терять было нечего, пленного подвергли бы допросу высокой степени интенсивности. В вашем прежнем состоянии перспектива пережить такой допрос, – шарфюрер развел руками, – выглядела бы сомнительной. Вам еще повезло, причем дважды! Первый раз, когда машина по ошибке водителя опрокинулась в кювет. Досталось всем. Парни еще до сих пор в госпитале. По вполне понятным причинам раненого красноармейца туда не отправили. Но хоть до лагеря, благо он был рядом, довезли. И вот здесь вам повезло вторично. Там, как я полагаю, отыскался врач, который и поставил полупокойника на ноги.
– Да. Был такой.
– Откровенно говоря, вас списали. Все, кто видел состояние раненого, считали вашу смерть решенным вопросом. Выжившего пленного даже никто и не искал – зачем? И так ясно, куда он подевался – шанс выжить минимален.
