Неужели она проспала само сражение?! Не может быть! Милида бросилась разыскивать Антира. Но царя нигде не было видно.
– Мне кто-нибудь объяснит, что произошло?!
– Ничего… – пожал плечами рослый скиф, тащивший за волосы какую-то персиянку. Та почти не сопротивлялась, напротив, старалась пристроиться так, чтобы попадать в шаг со своим мучителем.
– Откуда у тебя женщина?! Откуда здесь персы?! Где царь?!
– Где царь, не знаю. Ойранцы бросили свой обоз и раненых и ночью удрали от нас!
– Что?! – ахнула Милида. Дарий удрал от скифов?! – Не может быть!
– Чего не может? Иди, посмотри сама! – Скиф кивнул в сторону персидского стана.
Вдова затравленно оглянулась; и впрямь множество воинов тащило с той стороны кто пленного, кто добычу, кто-то пытался сдвинуть с места упиравшегося осла… Неожиданно скифа окликнули, позвали за чем-то более стоящим, чем потрепанная дальним походом персиянка. Тот несколько мгновений оценивающе смотрел на свою добычу, потом выпустил ее волосы и, махнув рукой, отправился вслед за товарищем, предлагавшим лучше взять оружие и коней. Женщина осталась сидеть в пыли.
Милида стояла, глядя на снующих вокруг людей, и пыталась понять, что же ей теперь делать? Дарий бежал, надеяться на него не стоило, у скифов она чужая, у амазонок тем более… Душила злость на всех: на своего бывшего мужа Марсагета, не сумевшего захватить власть, на Антира, не пожелавшего взять ее в жены, на Дария, не справившегося со скифами, на Асиат, с которой все носятся, как с драгоценностью, на Лейлу, быстро ставшую своей для амазонок, но главное, на Скопасиса, стоявшего на пути ее царствования!.. Хотелось задушить их своими руками! Но что она могла сделать, не рискуя быть казненной? До Скопасиса не добраться, он слишком умен и силен. Хотела отравить Асиат, пока та будет лежать в царском шатре, но хитрая Стрия подсунула к ней Лейлу. Персиянка, кажется, вовсе не спит, стоит только шевельнуться, как тут же открывает глаза и смотрит, смотрит…
«Ненавижу! – сжала кулаки Милида. – Как я вас всех ненавижу!»
Сидевшая в пыли персиянка вдруг зашевелилась. Милида невольно обернулась на это измученное, едва живое существо, губы ее презрительно скривились. Вот еще одна!.. Тоже жить небось хочет? И тут же склонилась ближе к женщине:
– Этея?..
От звука ее голоса персиянка шарахнулась, вся сжавшись в комок, пытаясь отползти в сторону. Босые ноги отталкивались от земли, полубезумные глаза горели, а худые, почерневшие от солнца и грязи руки прикрывали голову, видно пытаясь защитить от ударов.
– Этея, это ты? – ахнула вдова.
Женщина умоляюще зашептала:
– Я не брала это мясо… не брала… Я только кусочек… Один маленький… Я отработаю…
Большего потрясения Милида в жизни не испытывала, даже когда Марсагета за глупые слова поволокли стражи Дария и она осталась одна среди многих чужих людей, и то так не ужасалась, как сейчас! Перед ней в грязи и лохмотьях сидела одна из недавно самых дорогих веселых женщин, сопровождавших войско Дария! Совсем недавно Этея посмеивалась над Милидой, вынужденной жить у царя персов из милости, твердя, что гораздо выгодней предлагать себя военачальникам, получая от них богатые подарки.
Милида осторожно оглянулась вокруг, их с Этеей никто не замечал, всем было не до двух женщин. Еще не зная зачем, вдова вдруг решила сохранить жизнь бывшей знакомой, вернуть ей человеческий облик.
– Этея, это я, Милида. Ты меня помнишь?
Персиянка наконец вникла в произносимые слова, но смотрела в лицо Милиде долго, пока поняла, что ей говорят. В глазах появилась мольба:
– Госпожа, я отработаю! Я все сделаю…
Вдова хотела взять ее за руку, чтобы отвести к себе, но рука женщины была слишком грязной и тощей. Удивившись, как можно так отощать за месяц, Милида кивнула Этее:
– Иди за мной.
Оставляя жизнь бывшей знакомой, вдова даже себе не признавалась, что внутри уже пришло решение, для чего нужна ей эта потрепанная жизнью бывшая красотка.
Лейла тоже узнала Этею, ахнула:
– Этея?!
Это вполне устроило Милиду, кивнув персиянке: «Помоги ей привести себя в порядок и накорми!», она отправилась посмотреть, чем бы и себе поживиться в стане персов.
Увидев Палия, Милида потребовала рассказать, что же все-таки произошло. Услышав, что персы под покровом ночи бежали, а Скопасис с амазонками отправились его обгонять, чтобы перекрыть подход к переправе на Истре, вдова едва не заскрипела зубами. И что теперь делать?
Этот Скопасис словно заколдованный, учуял ведь, что в него целятся!
Сначала Милида хотела подговорить Лейлу убить Скопасиса, ведь та уже довольно хорошо стреляла, но, заметив, как таращится на младшего царя персиянка, поняла, что надо делать. Украсть стрелу Лейлы не составило труда, все же ночевали в одном шатре. Проблемой стал лук, но и его раздобыла, попросту стащив у ближайшего скифа, ушедшего с конем к кузнецу. А вот прицелиться оказалось тяжело, все же Милида не амазонка. Рука ее дрожала, а Скопасис, как назло, не стоял спокойно. И как он дернулся в последний миг?
Отшвырнув лук подальше, Милида скатилась в овражек и поспешно выбралась из него позади царского шатра, но в сам шатер вернуться не успела. Это хорошо, иначе сразу заподозрили бы. И Сагир молодец, не выдал. Пусть попробует Скопасис доказать, что это она, а не Лейла.
Конечно, в виновность персиянки поверили не все, ведь Асиат и Стрия за нее поручились, но нашлись и те, кто теперь смотрел искоса – стрела-то ее! Милида ругала себя за промах, но хвалила за хитрость. Тут она вспомнила, что Сагир пообещал рассказать правду. Петля вокруг шеи Милиды затягивалась. Дарий вдруг бежал; если Сагир скажет Скопасису, что не был с вдовой, то младший царь исполнит свою угрозу наверняка.
– Нет, Скопасис! Сначала я расправлюсь с тобой!
Вернувшись в скифский стан, она потащила Этею подальше от чужих глаз. Это очень не понравилось Лейле, но вдова и слушать персиянку не стала. С каждой минутой она все четче понимала, что предстоит сделать Этее в обмен на жизнь. То, что не получилось у нее самой вчера вечером.
– Этея, ты умеешь ездить на лошади?
Та, ничего не понимая, только кивала.
– Так умеешь или нет?! – разозлилась на глупую красотку Милида.
– Умею.
– Откуда? – подозрительно поинтересовалась вдова, но тут же махнула рукой: какая разница!
– Поехали!
– Куда?
– Убивать Скопасиса, а потом к Дарию. Ты хочешь вернуться домой?
– Хочу…
– Подождешь меня в повозке, пока я не раздобуду лошадей!
Пока Милида пыталась найти лошадей, на которых можно было бы уехать, Этея сидела, скрючившись, в повозке возле больного писца, служившего Дарию. Незаметно для самой себя она принялась бормотать, уговаривая богиню-мать помочь. Персиянке очень хотелось домой, хотелось вернуться к прежней спокойной жизни…
