Подойдя к забору, он позвонил у калитки; через несколько минут она отворилась, и на пороге показался высокий стройный мужчина с темно-русой бородой и серьезным благородным лицом.
— Кто вам нужен, сеньор? — спросил он Рикардо, глядя на него с удивлением.
— Позвольте вас спросить, — сказал дворецкий, — есть в вашем доме кто-нибудь по имени Оттон Ромеро?
— Оттон Ромеро? — повторил палач, а это был он. — Я не припомню имен всех моих слуг, но мне кажется, сеньор, что вы не туда обратились!
— Нет, я не ошибаюсь и помогу вам припомнить. Я ищу того, кто в последнее время назывался просто прегонеро!
— А, да, прегонеро здесь, сеньор!
— Мне нужно переговорить с ним о важном деле, — сказал Рикардо:
— Хорошо, пойдемте! — коротко отвечал палач и, заперев калитку, повел Рикардо к домику. — Подождите здесь, я позову прегонеро.
Он ушел, и через минуту прегонеро вышел к дворецкому, а Тобаль Царцароза вошел через заднюю дверь обратно к себе в домик. Увидев огромного человека с геркулесовским сложеньем и безбородым, отвратительным, почти зверским лицом, Рикардо не мог прийти в себя от изумления. Правда, бывший гувернер и прежде обещал сильно развиться, но старик все-таки не ожидал того, что увидел теперь перед собой! Засученные рукава и панталоны открывали икры ног и рук с сильно развитыми мускулами.
— Это к вам меня послал хозяин? — спросил прегонеро, уставившись на Рикардо.
— Да, сеньор Ромеро, я хотел сказать вам кое-что наедине!
— Ого… а откуда вы знаете мое имя? — вскричал прегонеро с удивлением и внимательно посмотрел на него.
Рикардо не мог без содрогания видеть этого человека, он помнил слова, которые чиновник прочел о нем: «Одержим страстью к кровавым сценам».
— Вы сейчас это узнаете, сеньор Ромеро, — отвечал он. — Отойдемте немножко от дома. То, что я вам скажу, должно остаться между нами.
— Ого, тайна, значит! — заметил прегонеро, недоверчиво поглядывая на собеседника; ему пришло в голову, что это посланец от того человека, который в один таинственный вечер склонял его к покушению на Царцарозу. — Говорите, сеньор, но прежде объясните, откуда вы знаете мое имя?
— Неужели вы не узнаете меня, сеньор Ромеро? Тот смотрел на него во все глаза.
— Нет, — проговорил он басом, — я не припомню, чтобы где-нибудь видел вас. Впрочем, став прегонеро, я объездил много мест… не были ли вы содержателем цирка в Лионе? Да, да, верно, это вы… Рикардо покачал головой.
— Нет, сеньор Ромеро, — сказал он.
— Нет? Так я вас не знаю.
— Но вы узнаете, если я вам напомню кое-что. Не были ли вы много лет тому назад воспитателем маленького герцога Кондоро?
Прегонеро еще с большим удивлением уставился на него.
— Откуда же вы все это знаете? Ведь мое звание неизвестно никому, кроме меня самого и…
— Сеньоры дукезы, вы хотите сказать… Но, как видите, и я тоже знаю.
— Так старуха разболтала! К чему?
— Сеньора дукеза ничего не разболтала, я — Рикардо Малеца; в то время как вы были воспитателем дукечито, я был слугой в герцогском дворце!
— И смогли узнать меня? Странно, сеньор Рикардо, потому что я вас совсем не помню.
— Узнать и я бы вас не узнал, но припомнил, — отвечал Рикардо.
— Как же вы меня нашли?
— С большим трудом, сеньор Ромеро, но вы мне были очень нужны.
— Много чести! С тех пор прошло столько времени… и многое изменилось.
— Да, очень многое, сеньор!
— Кто бы тогда мог это предвидеть!
— Я должен задать вам один вопрос от имени его светлости, — начал, понизив голос, Рикардо.
— Много чести! Неужели его светлость еще помнит меня?
— Мне поручено спросить у вас по секрету об одном обстоятельстве… Дело давнее, но вы должны это хорошо помнить. Герцог назначил за разъяснение этого обстоятельства значительную сумму, несколько тысяч дуро…
— Возможно при его богатстве… посмотрим! Скажите, в чем дело.
— Вам не трудно будет заслужить деньги, сеньор Ромеро. Герцогу нужны сведения о его сыне! Он хочет отыскать его живого или мертвого.
— Вот как? Так спешно понадобилось?
— Его светлость давно и горячо желает этого.
— А сколько герцог назначил за сведения?
— Двадцать пять тысяч дуро, сеньор Ромеро!
— Двадцать пять тысяч!.. — вскричал с удивлением прегонеро. — Сумма не пустяшная! Стоит приняться за дело.
— В таком случае скажите, что вы знаете о судьбе дукечито?
— Разве этого будет достаточно, чтобы получить условленную плату?
— Нет, надо отыскать дукечито.
— А!
— Что же вы мне скажете, сеньор Ромеро?
— Я знаю, что маленький герцог после размолвки герцогини с его отцом остался у матери и оставался еще тогда, когда я ушел из ее дома.
— Это мне уже известно.
— Затем дукеза отдала его в пансион, в… — прегонеро никак не мог припомнить, куда, и с досады топнул ногой.
— Позабыл, черт возьми! — со злобой сказал он.
— Так нам недостает главного!
— Но я припомню! Дукечито отдан был в пансион, где вскоре, как я слышал, умер.
— Это точно?
— Я не сомневаюсь в этом.
— В таком случае надо найти место, где он жил и умер, потому что герцог хочет отыскать хотя бы могилу дукечито, а значит, надо найти свидетельство о его смерти по церковным книгам. Этого герцогу будет достаточно.
— Правда ваша!
— Мне поручено выдать двадцать пять тысяч дуро тому, кто приведет дукечито или принесет церковное свидетельство о его смерти.
— Я устрою это, сеньор! Но сегодня, во всяком случае, еще ничего не могу сказать. Мне надо самому разведать кое-где втихомолку…
«Ага! — подумал Рикардо. — Он хочет поговорить с дукезой! Это хорошо; может, ему удастся вытянуть из нее правду».
— Сколько времени вы пробудете здесь, сеньор? — быстро спросил прегонеро; обещанные деньги не замедлили оказать на него свое влияние.
— Я не уеду до тех пор, пока не найду дукечито.
— Ну и хорошо, потому что я не знаю сейчас, когда смогу сообщить результаты моих поисков.
— Не беспокойтесь, сеньор Ромеро, дня через четыре я сам зайду сюда.
— Хорошо, сеньор, хорошо! Положитесь на меня, я помогу вам. До свидания!
Прегонеро проводил Рикардо до калитки и запер за ним дверь.
— Вот дельце! — пробормотал он, когда дворецкий ушел. — Надо переговорить со старухой, конечно, не объясняя ей ничего, она расскажет мне! Славная шутка!
И он, посмеиваясь, ушел в глубину двора.
С рассветом, счастливо выбравшись из гостиницы, Инес бежала дальше. Она благодарила небо, что наконец вырвалась из этого ужасного места, и не спрашивала себя, куда теперь пойдет; она только бежала, как преследуемая лань, как тень, убегающая от лучей солнца.
