— Я рассказываю то, что было.
— Как? — сказал аббат де Берни. — Вы вернулись из оперы с Петушиным Рыцарем и княгиней?
— Да, втроем, нас привезла одна карета.
— Очень мило! — сказал герцог де Бриссак.
— Петушиный Рыцарь редко ходит пешком, — заметил Таванн.
— Он слишком знатный дворянин для этого, — предположил аббат.
— И вы вернулись все трое в одной карете? — спросила Госсен.
— Трое в карете? Нет, мадемуазель, я этого не говорил.
— Объясните же нам эту странность, — сказал герцог де Бриссак.
— Мы с княгиней ехали в карете. Рыцарь же привязал себя кожаными ремнями к карете под рессорами и таким образом въехал во двор. Так что его появление не было замечено охранником особняка.
— А уж этого цербера нелегко обмануть, — вскричал Ликсен, — поверьте мне!
— Ну а потом что случилось? — спросила Комарго.
— Возможно, — продолжал Ришелье, — Рыцарь ждал в этом положении, пока все в конюшне не легли спать. Тогда он забрался в главный корпус здания, вошел в комнату княгини, не разбудив ее камеристок. Он бесшумно взломал замок бюро, вынул тысячу луидоров и большой портфель.
— А потом? — спросили дамы, сильно заинтересованные рассказом герцога.
— Потом он ушел.
— Каким образом?
— По крыше. Он пролез в окно прачечной на чердаке, и спустился по простыне.
— И никто ничего не услышал? — спросила Госсен.
— Совсем ничего. Кражу обнаружили на другой день, — ответил князь, — и то тетушка отперла свое бюро уже после того, как Рыцарь уведомил ее.
— Ха… ха… ха! Это уж чересчур! — вскричала Кинон, расхохотавшись. — Петушиный Рыцарь уведомил вашу тетушку, что обокрал ее?
— Да. Он ей отослал на другой день портфель, даже не вынув из него ее облигаций.
— И в этом портфеле, — прибавил Ришелье, — было письмо, подписанное его именем. В письме разбойник просил княгиню принять обратно ее портфель и его нижайшие извинения.
— Он называет себя Рыцарем, стало быть, он дворянин? — спросила Кинон.
— Похоже на то.
— Это не должно вас удивлять, — сказал Таванн, — я уже говорил вам, что он дворянин.
— Оригинальнее всего, что достойный Петушиный Рыцарь очень вежливо сообщал в своем послании, что если б он знал, как мало денег найдет в бюро, то не стал бы себя утруждать.
— Ах, как это мило! — воскликнула Дюмениль.
— Он заканчивал письмо, выражая сожаление, что лишил такой ничтожной суммы такую знатную даму, которой, если понадобится, он будет очень рад дать взаймы вдвое больше.
— Он осмелился такое написать! — вскричала Софи.
— Все было именно так.
— Он очень остроумен, — сказал Таванн, который казался в восторге, — да! Как я сожалею, что не мог привести его сегодня!
— Неужели в самом деле вы его знаете? — спросила Сале.
— Конечно, я имею честь быть с ним знаком.
Насмешливые восклицания раздались со всех сторон.
— Послушать вас, подумаешь, что мы на карнавале, — сказала Кинон.
— Я не шучу, — сказал Таванн.
— Ты говоришь, что он твой друг? — заметил Ришелье.
— Я это говорю потому, что это правда.
— Вы друг Петушиного Рыцаря? — изумился Бриссак.
— Друг, и к тому же многим ему обязанный, — сказал Таванн. — Рыцарь оказал мне одну из тех редких услуг, которых никто никогда не забывает!
— Таванн, да вы насмехаетесь над нами!
— Таванн, ты шутишь!
— Ты должен объясниться!
И вопросы посыпались со всех сторон.
— Позвольте, — сказал Таванн, вставая. — Вот что Петушиный Рыцарь сделал для меня. За шесть часов он дважды спас мне жизнь. Он убил трех подлецов, которые хотели убить меня. Он велел отвезти за пятьдесят лье моего опекуна, который очень меня притеснял. Он бросил на ветер сто тысяч экю для того, чтобы женщина, которую я боготворил и с которой никогда не говорил, протянула мне руку и сказала: «Спасибо вам». Петушиный Рыцарь сделал все это в одно утро. Скажите, милостивые государыни и милостивые государи, много ли вы знаете таких преданных друзей, которые способны были бы на такие поступки?
Собеседники переглянулись с выражением очевидного сомнения. Было ясно, что каждый из присутствовавших считал это продолжением шутки. Однако лицо Таванна оставалось серьезным.
— Уверяю вас, — продолжал он, — я говорю вам правду.
— Честное слово? — спросила Кинон, пристально смотря на виконта.
— Честное слово, Петушиный Рыцарь оказал мне ту важную услугу, о которой я вам говорил.
Сомнений не оставалось.
— Как странно! — сказал князь Ликсен.
— Расскажите нам подробно об этом происшествии! — попросила Комарго.
— К несчастью, я не могу этого сделать.
— Почему? — спросил аббат де Берни.
— Потому что в этом деле есть тайна, которую я обязан сейчас хранить.
— Почему именно сейчас? — добивался Ришелье.
— Потому что минута, когда я смогу все рассказать, еще не настала.
— А настанет ли она? — спросила Дюмениль.
— Настанет.
— Когда же?
— Года через два, уж никак не позже.
— Через два года! Как это долго!
— Может быть, и скорее.
Все собеседники опять переглянулись.
— Таванн говорит серьезно, очень серьезно, — сказал Бриссак.
— Вы сказали правду о сегодняшней вашей встрече с Петушиным Рыцарем? — спросила Катрин Госсен.
— Я вам уже говорил, что встретил его, — отвечал Таванн.
— И вы привезли бы его сюда? — спросила Комарго.
— Да.
— Под его настоящим именем?
— Конечно.
— О, это невозможно!
— Мне хотелось бы его увидеть! — сказала Кинон.
— Но я не говорю, что он не придет, — возразил Таванн.
— Ах! — воскликнули все женщины.
За словами виконта де Таванна последовало молчание. Вдруг Бриссак и Ликсен весело расхохотались.
— Чтобы узнать наверняка, придет ли твой друг, Таванн, — сказал Ришелье, — тебе бы следовало сходить за ним.
— Я и пошел бы, но не знаю, где его искать, — спокойно ответил Таванн.
— А ты сам не из его ли шайки? — спросил князь Ликсен.
— Господа! — сказал Креки. — Я вам предлагаю кое-что!
— Что? Что? — посыпались вопросы.
— Если Таванн пойдет за Петушиным Рыцарем, я привезу кое-кого, кто будет в восторге, очутившись вместе с ним.
— Кого же?
— Турншера.
— Это главный откупщик? — спросила Сале.
— Приемный отец милой Пуассон, — заметил Бриссак.
— Ваша милая Пуассон, если не ошибаюсь, теперь мадам Норман д'Этиоль? — спросила Дюмениль.
— Так точно, — сказал Ришелье, — она вышла замуж два месяца назад за Нормана, помощника главного откупщика, племянника Турншера. Я был на свадьбе.
— Как это вы попали в финансовый мир? — насмешливо спросил Креки.
