И он откинулся в седле, надломив бровь. Ленат проглотил ком в горле, затем повернулся к своим офицерам:
– Э-э… приказываю немедленно атаковать и занять стан варваров!
Старший центурион легиона сухо кивнул, не скрывая насмешливую улыбку:
– Может быть, даже бегом?
Ленат вновь сглотнул и часто-часто закивал.
– Да-да, бегом… Конечно, бегом, примипил Кануций!
– Хорошо еще, мы успели занять высотку!
Кадир молча кивнул в ответ на крик Марка. Центурия выбивалась из сил; передняя цепь теперь предпочитала просто удерживать рубеж и отбивать уколы вражеских копий, чем самим ввязываться в рубку. С другой стороны, сельговы тоже успели потерять былой задор и с каждой минутой атаковали все слабее. Над задымленным станом пронесся звук рожка со стороны северного фасада частокола, и в бреши показалась голова когорты. Марк только сплюнул при виде подкрепления.
– Что ж так рано? Могли бы еще поспать.
Кадир тряхнул его за плечо, показывая пальцем на тунгров.
– Гляди!
Из-за спины тунгрийской когорты сыпались все новые и новые легионеры, поспешно заполняя зазоры уже проседавшей цепи.
– Должно быть, Вторая когорта! Ну конечно! Примипил Нэуто ни за что нас не бросит в этом дерь…
Марк поперхнулся, не договорив. Ему на глаза вдруг попался некий предмет, которым, насадив его на копье, трясли варвары в дюжине шагов от фронтальной шеренги центурии. Кадир проследил за взглядом командира и увидел мужскую голову, на которой чудом сохранился поперечный гребень, отличительный знак центуриона. Понятно было, что варвары решили этим трофеем поиздеваться над римлянами. У Марка отлила кровь от лица, а глаза прищурились, выдавая напряженную работу мысли. Он обернулся к хамианцу, подобрал с земли валявшийся щит и сдавленным голосом приказал:
– Прикрой меня стрелами, но только справа.
Догадываясь, что сейчас случится, Кадир выбросил было руку, желая остановить своего друга, но тот оказался слишком быстр. Прорвавшись сквозь заднюю цепь, Марк встал плечом к плечу со Шрамолицым. Приняв чей-то меч на щит, он шагнул вперед, всаживая гладиус в глотку сельгову, который все тщился выдернуть свой застрявший клинок из крашеной доски. Повернувшись к солдатам, центурион уставился на них взглядом василиска.
– Держать мой левый фланг!
Развернувшись к врагу лицом, он ринулся в кишащую массу, мечом убрав кого-то справа, а слева прикрывшись щитом. На бегу он бросил за плечо:
– Кадир! Стреляй же! Вправо!
Не ожидавший, что командир вдруг сам прыгнет в месиво, хамианец наконец стряхнул с себя оцепенение и проревел команду на своем языке:
– Хамианцы, ко мне!
Одним движением насадив на тетиву и тут же спустив стрелу, он послал кованый наконечник в горло какого-то типа, хотевшего вбить свой топор в шлем Марка. Молодой центурион тем временем успел погрузить гладиус в грудь очередного ратника и, увидев, с какой натугой приходится вытаскивать лезвие, не задумываясь отпустил роскошную рукоять и ударом ноги послал варвара издыхать в объятия позади стоящих. Выхватив топор у падавшего навзничь парня, чья шея была пробита стрелой Кадира, он швырнул свой щит как диск, кромкой раскроив кому-то гортань, и взметнул над головой топор, чтобы атаковать вновь. В тот же миг возле Кадира встал еще один хамианец. Сорвав с плеча лук, он послал стрелу в гущу врагов, и еще один человек напротив Марка откинулся на руки соплеменников, забрызгивая их кровью. Тут и Шрамолицый, оправившись от изумления, ринулся вперед, бросив соседям слева:
– За мной, уроды!
Отбив щитом копье, нацеленное ему в ноги, он вонзил меч в горло сельгова и провернул рукоятку, вскрыв разверстую рану, откуда забил фонтан горячей крови. Взглянув вверх, Шрамолицый на миг замер с распахнутым ртом при виде того, как его командир швыряется щитами в плотно сбитую массу варваров, после чего обеими руками хватает чей-то топор и с диким криком набрасывается на ратников. Быстрота и натиск его атаки расчистили целую полосу в самой гуще варварской дружины; под ударами тяжеленного лезвия сельговы валились направо и налево, а те, до которых озверевший римлянин еще не добрался, вжимались спинами в соседей. Кадир с девятью лучниками засыпа́л стрелами ближайших к Марку сельговов справа, и те не поспевали заполнять растущие бреши в своих рядах. Вращая глазами, залитые кровью умирающих соплеменников, валившихся им под ноги, варвары с ужасом смотрели на распоясавшихся лучников.
Сейчас Шрамолицый с товарищами сформировал своего рода живую цепь, которой Марк был связан с Девятой центурией, настоящую стену из щитов. Кто-то выпал из нее навстречу кипящей массе варваров, хватаясь за пробитое горло. Его тут же втащили обратно, и Кадир пнул ближайшего солдата в задней шеренге, чтобы тот занял место павшего. Пока что ауксилии держали строй и отбивали неизбежные контратаки, однако ветеран понимал, что рано или поздно они уступят чудовищному напору бесчисленной рати. Опцион сделал глубокий вдох, готовясь броситься за Марком и вытащить его из мясорубки, но тут топор центуриона безнадежно застрял между чьих-то ребер, и какой-то ратник успел рассечь Марку щеку, прежде чем тот отпрянул. Схватив валявшийся на земле меч, сотник до костей подрубил атаковавшего по икрам, и тот рухнул на колени. Выдернув спату из-под перевязи, насквозь пропитанной кровью, римлянин выкрикнул что-то нечленораздельное варварам, которые уже в панике от него отшатывались. Какой-то смельчак-одиночка вылез в образовавшийся круг с тяжелым топором в одной руке и копьем в другой. Когда Шрамолицый догадался, чья голова насажена на ратовище, в его сузившихся глазах сверкнула боль.
– Мать честная…
Прикрытый завесой хамианских стрел с правого фланга, центурион прыгнул вперед, встречая топор свирепого воителя блоком из скрещенных мечей. Остановив тяжелое лезвие в пяди от собственного темени, он тут же ударил противника надбровным выступом шлема. Тот отшатнулся, обливаясь кровью из размозженного носа. Марк с быстротой молнии развил успех, отхватив мечом правую кисть врага. Тычковый удар мечом в грудь пробил сельгова насквозь, и Марк вырвал копье из ослабевшей руки. На глазах притихших варваров центурион сорвал насаженную голову с наконечника, отшвырнул древко и сунул кровавый трофей себе под мышку. Отшагнув назад, он негромко бросил Шрамолицему:
– Отходим. Медленно.
Сельговы молча наблюдали, как римляне пятятся к своим, ни на секунду не спуская взгляда с врагов. Хамианцы тоже замерли, держа тетивы натянутыми для стрельбы в любой миг. Оказавшись среди тунгров, в относительной безопасности, Марк протяжно выдохнул, сам не замечая, как слезы размывают кровавые дорожки на его лице. Он смотрел на такие знакомые, искаженные смертной мукой черты и невидящие глаза, которые тоже не сводили с него взора. Вскинул голову, оцепенело следя за тем, как передняя когорта Двадцатого легиона врезается в тыл варваров буквально в сотне шагов от боевого порядка тунгров.
