– Потому что он знает насчет Йорика?
– Вот это меня и беспокоит, – сказал я.
Дождь усилился, порывы ветра стали резче. День, мрачный и холодный, близился к концу. Тут и там лежали ошметки нерастаявшего снега. Беортсиг все настаивал, чтобы мы повернули обратно, но я продолжал ехать на север и при этом намеренно держался поближе к двум крупным поместьям. Кто бы ни охранял эти земли, они наверняка уже заметили нас, однако никто не счел нужным выехать нам навстречу и выяснить, кто мы такие. Надо же, сорок вооруженных мужчин в кольчугах, со щитами и мечами, едут по их территории, а они не утруждают себя тем, чтобы узнать, что нам здесь надо? Это навело меня на мысль, что поместья охраняются плохо. Кто бы нас ни видел, они предпочли не связываться в надежде, что мы проедем мимо.
А потом впереди обнаружился довольно глубокий рубец в земле, что-то вроде канавы. Я остановил лошадь на краю. Канава уходила в заливные луга на южном берегу реки, водная гладь которой стала рябой от дождевых капель. Я развернул лошадь и поехал прочь, сделав вид, будто меня не заинтересовало утоптанное дно канавы и глубокие отпечатки подков.
– Мы возвращаемся, – сказал я Беортсигу.
Канаву протоптали лошади. Ко мне вплотную подъехал Финан.
– Восемьдесят человек, – сказал он.
Я кивнул. Я доверял его суждениям. Два отряда проехали с запада на восток, и копыта их лошадей протоптали канаву в пропитавшейся влагой почве. И куда же направляются эти два отряда? Я придержал своего коня, чтобы дать возможность Беортсигу догнать нас.
– И где, ты говоришь, Сигурд празднует Йоль? – спросил я.
– В Ситрингане, – ответил он.
– А где Ситринган?
Он указал на север.
– День пути, а может, и два. Там у него дом для празднеств.
Ситринган лежит на севере, а лошадиные следы ведут на восток.
Кто-то лжет.
Я не осознавал, насколько важен Альфреду этот договор, пока не вернулся в Буккингахамм и не обнаружил там шестнадцать монахов, которые увлеченно поедали мои продукты и пили мой эль. Самые младшие из них были безусыми подростками, старший же, предводитель, – тучным дядькой моего возраста. Его звали брат Джон, и он настолько сильно заплыл жиром, что с трудом поклонился мне.
– Он из Франкии, – гордо объявил Уиллиболд.
– Что он здесь делает?
– Он королевский певчий! Возглавляет хор.
– Хор? – переспросил я.
– Мы поем, – сказал брат Джон раскатистым голосом, который, казалось, звучал из его необъятного брюха. Он повернулся к своим монахам, властно взмахнул рукой и закричал: – «Soli Deo Gloria»[3]. Всем встать! Глубокий вдох! По моей команде! Один! Два! – Они запели. – Рот открыть! – орал им брат Джон. – Шире рот! Громче! Из желудка! Чтоб я вас услышал!
– Хватит! – тоже заорал я, прежде чем они допели первую строку. Я передал свой меч Осви, своему слуге, и подошел к очагу, чтобы согреться. – С какой стати, – обратился я к Уиллиболду, – я должен кормить поющих монахов?
– Нам нужно произвести впечатление, это важно, – ответил он, с сомнением глядя на мою заляпанную грязью кольчугу. – Мы же представляем Уэссекс, лорд, и мы должны показать всю роскошь двора Альфреда.
Вместе с монахами Альфред прислал знамена и хоругви. На одном красовался уэссекский дракон, на других были вышиты святые или другие священные изображения.
– Мы и эти тряпки потащим с собой? – спросил я.
– Конечно, – ответил Уиллиболд.
– А я могу взять с собой знамя с Тором? Или с Одином?
Уиллиболд вздохнул.
– Прошу тебя, лорд, не надо.
– А почему бы нам не взять хоругви с женщинами-святыми? – осведомился я.
– Уверен, мы можем взять их с собой, – сказал Уиллиболд, довольный моим предложением, – если тебе так хочется.
– Одну из тех святых, которую раздели догола, прежде чем убить, – добавил я, и Уиллиболд опять вздохнул.
Сигунн принесла мне рог с элем, и я звонко ее чмокнул.
– Здесь все в порядке? – спросил я у нее.
Она перевела взгляд на монахов и пожала плечами. Я заметил, что она вызвала у Уиллиболда живейший интерес, особенно после того, как я обнял ее и прижал к себе.
– Она моя женщина, – объяснил я всем.
– Но… – начал он и тут же замолчал. Он думал об Этельфлед, однако у него не хватило духу произнести ее имя.
Я улыбнулся ему.
– У тебя ко мне какой-то вопрос, отец?
– Нет-нет, – поспешно проговорил Уиллиболд.
Я посмотрел на самую большую хоругвь, огромный и яркий прямоугольник кремового полотна с вышитым распятием. Она была такой большой, что ее могли нести только двое, а если бы дул сильный ветер, то им на подмогу понадобился бы еще кто-то.
– Йорику известно, что мы ведем с собой целую армию? – спросил я у Уиллиболда.
– Его предупредили, что от нас прибудет сто человек.
– А Сигурда и Кнута он не ждет? – ледяным тоном осведомился я, и Уиллиболд тупо уставился на меня. – Датчане знают о договоре, – пояснил я, – и обязательно попытаются помешать.
– Помешать? Но как?
– А ты как думаешь? – усмехнулся я.
Уиллиболд побледнел.
– Король Йорик отправляет нам навстречу отряд, – сказал он.
– Сюда? – возмутился я, сразу подумав, что тогда мне придется кормить еще большую ораву.
– В Хунтандон, – ответил Уиллиболд, – и оттуда они будут сопровождать нас в Элег.
– Зачем мы едем в Восточную Англию? – спросил я.
– Чтобы заключить договор, естественно, – ответил Уиллиболд, озадаченный моим вопросом.
– Тогда почему Йорик не отправляет своих людей в Уэссекс?
– Йорик уже прислал своих людей, лорд! Он прислал Сеолберта и Сеолнота. Договор – это было предложение короля Йорика.
– Тогда почему бы его не подписать и не скрепить в Уэссексе? – продолжал я задавать вопросы.
Уиллиболд пожал плечами.
– А это имеет значение, лорд? – с долей нетерпения спросил он. – Ведь предполагается, что через три дня мы встретимся в Хунтандоне, – продолжал он, – но если испортится погода… – Он притих.
Я слышал о Хунтандоне, хотя и не бывал там. Я знал, что город расположен где-то за нечеткой границей между Мерсией и Восточной Англией. Я поманил к себе близнецов, Сеолберта и Сеолнота, и они вскочили из-за стола, где беседовали с двумя священниками, приехавшими с Уиллиболдом из Уэссекса, и поспешили ко мне.
– Если бы мне надо было отсюда ехать в Элег, – обратился я к ним, – какую дорогу мне следовало бы выбрать?
Они несколько секунд переговаривались, потом один из них сказал, что кратчайший путь лежит через Грантасестер.
– Оттуда, – продолжил другой, – идет римская дорога прямиком на остров.
– Остров?
– Элег – это остров, – сказал один из близнецов.
