Хоган улыбнулся:
— Самый надежный метод, милорд, это удушение.
— В самом деле?
— В самом деле, милорд, и нет ничего разумнее. Матери достаточно объяснить, что она повернулась во сне и придавила прекрасную любимую кроху тяжестью своего тела — и как нас учит святая церковь, таким образом появляется еще один непорочный ангел.
— В моей семье, — хмыкнул генерал, — нежеланных детей отдают в армию.
— Это дает почти такой же эффект, милорд, кроме производства ангелов.
Веллингтон хохотнул, затем помахал письмом.
— И как оно попало к нам?
— Обычным путем, милорд. Слуги Фердинанда вывезли контрабандой из Валенса,[3] отослали на юг к Пиренеям, где его отдали партизанам, а те уже доставили нам.
— И копию в Лондон, а? Есть хоть какой-то шанс перехватить лондонскую копию?
— Увы, сэр, ушла две недели назад. Вероятно уже там.
— Черт, проклятье и чертов ад! Проклятье! — Веллингтон уныло смотрел на мост, где, обхватив петлей, грузили в телегу ствол демонтированного французского орудия. — Так что делать, а, Хоган? Что делать?
Проблема была достаточно проста. Письмо, копия которого отправлена принцу-регенту в Лондон, прибыло от сосланного короля Испании Фердинанда, который был теперь военнопленным Наполеона во французском замке в Валенсе. В письме уведомлялось, что Его Католическое Величество в духе сотрудничества с его кузеном в Англии и в своем огромном стремлении изгнать французского захватчика со священной земли его королевства направляет Real Companпa Irlandesa дворцовой гвардии Его Католического Величества, дабы та присоединилась к силам Его Британского Величества под командой виконта Веллингтон. Этот жест, при всей его несомненной щедрости, пришелся не по вкусу виконту Веллингтону. Он не нуждался в беспризорной роте королевской дворцовой стражи. Батальон обученной пехоты с полным боевым снаряжением, возможно, был бы немного полезен, но от роты церемониальных войск было столько же пользы, сколько от хора распевающих псалмы евнухов.
— И они уже прибыли, — мягко уточнил Хоган.
— Они уже — что?! — Вопрос Веллингтона можно было услышать на расстоянии в сто ярдов, где бродячий пес, сочтя, что его прогоняют, кинулся прочь от засиженных мухами кишок, вывалившихся из распоротого живота французского артиллерийского офицера. — Где они? — простонал Веллингтон.
— Где-то на Тахо, милорд, на барже плывут к нам.
— Как, черт возьми, они добирались сюда?
— Согласно моему корреспонденту, милорд, на судне. На нашем судне. — Хоган насыпал понюшку на тыльную сторону левой ладони и втянул табак каждой ноздрей. Несколько секунд он ждал, из глаз его текли слезы, потом оглушительно чихнул. Его лошадь дернулась, прядая ушами. — Командир Real Companпa Irlandesa утверждает, что он совершил марш к восточному побережью Испании, милорд, где нашел судно, идущее к Менорке, а там наш королевский флот подобрал их.
Веллингтон фыркнул насмешливо:
— И французы так просто им позволили? Король Жозеф просто наблюдал, как половина королевской гвардии марширует неизвестно куда?
Жозеф — брат Бонапарта, посаженный на трон Испании, хотя требовалось триста тысяч французских штыков, чтобы удерживать его там.
— Одна пятая королевской охраны, милорд, — вежливо поправил генерала Хоган. — И так оно и было, как утверждает лорд Кили. Кили, разумеется, их comandante.
— Кили?
— Ирландский пэр, милорд.
— Черт побери, Хоган, я знаю ирландских пэров. Кили. Граф Кили. В изгнании, правильно? И его мать, помнится, давала деньги Тону в девяностых. Томас Вольф Тон был ирландским патриотом, который попытался собрать деньги и людей в Европе и Америке, чтобы поднять восстание против британцев в его родной Ирландии. Восстание переросло в открытую войну в 1798 году, когда Тон вторгся в Донегол с небольшой французской армией, которая была безжалостно истреблена, и сам Тон предпочел покончить с собой в Дублинской тюрьме, нежели быть повешенным на британской веревке. — Я не надеюсь, что Кили намного лучше его матери, — сказал Веллингтон мрачно, — а она — ведьма, которую следовало придушить при рождении. Его светлости можно доверять, Хоган?
— Насколько я слышал, милорд, он — пьяница и бабник, — ответил Хоган. — Ему дали командоватьReal Companпa Irlandesa, потому что он — единственный ирландский аристократ в Мадриде и потому что его мать имела влияние на короля. Она мертва теперь, упокой Господи ее душу.
Он смотрел, как солдат пытается намотать кишки французского офицера на штык. Кишки соскальзывали с лезвия, и в конце концов сержант обругал солдата и приказал ему или вытащить требуху голыми руками, или оставить ее воронам.
— Что делала эта ирландская гвардия с тех пор, как Фердинанд уехал из Мадрида? — спросил Веллингтон.
— Были предоставлены сами себе, милорд. Охраняли Эскориал, чистили сапоги, держались подальше неприятностей, размножались, блудили, пьянствовали и козыряли французам.
— Но не сражались с французами.
— Разумеется, нет. — Хоган помолчал. — Это слишком просто, милорд. Real Companпa Irlandesa разрешают уехать из Мадрида, разрешают погрузиться на судно и разрешают прибыть к нам, и одновременно контрабандой вывозят письмо из Франции, утверждая, что рота — подарок вам от Его заключенного в тюрьму Величества. Я чувствую, как от всего этого попахивает лягушатниками, милорд.
— Следовательно, мы предложим этим проклятым гвардейцам убираться?
— Сомневаюсь, что мы можем. В Лондоне принцу-регенту несомненно польстит этот жест, и министерство иностранных дел, можете быть уверенны, сочтет отказ принять Real Companпa Irlandesa за оскорбление наших испанских союзников, что означает, милорд, что мы обречены иметь дело с этими ублюдками.
— Они годятся хоть на что-нибудь?
— Я уверен, что они украсят наш быт, — высказался Хоган с долей сомнения.
— И это украшение стоит денег, — сказал Веллингтон. — Я предполагаю, что король Испании не догадался вместе с гвардией прислать их кассу?
— Нет, милорд.
— Что означает, что плачу им я? — грозно вопросил Веллингтон, и единственным ответом Хогана была ангельская улыбка. Генерал выругался: — Чтоб у них глаза лопнули! Я должен платить ублюдкам? В то время как они предают меня? Они ведь для этого здесь, Хоган?
— Не знаю, милорд. Но подозреваю, что так.
Взрыв смеха донесся со стороны рабочей команды, которая только что обнаружила некоторые пикантные рисунки в фалдах мундира мертвого француза. Веллингтон вздрогнул и погнал коня прочь от хохочущих работяг. Несколько ворон дрались за груду отбросов, которая когда-то была французским стрелком. Генерал уставился на неприятную картину и поморщился.
