Никто из очевидцев не мог счесть ударов, которые сыпались на спину подростка. Усердно работая плеткой, Лютый сам взмок и выглядел так, словно его облили квасом с ног до головы. Сидор уже сбросил черкеску, расстегнул ворот шелковой рубахи, а все не мог добиться от хлопца мольбы о пощаде. Данька лежал на скамье, сжав зубы, не позволяя себе даже стона. Только худое тело со связанными над головой руками вздрагивает в такт ударам. Когда он терял сознание, стоящий рядом бурнаш плескал на него колодезной холодной водой.
Бандиты на экзекуцию глядели равнодушно, как на привычное дело, не важно, что это мальчишка. Бабы охали и отворачивали лица детей, многие разбежались по хатам и с опаской выглядывали из окон. С болью и сочувствием наблюдали за избиением со своей кибитки Касторский и Жазиль. Буба был бы рад вмешаться, но знал, что Даниилу это не поможет. Лютый и есть – лютый, бродячие артисты о нем наслышаны даже больше, чем о Бурнаше.
У Сидора нервно задергался ус, он бросил плетку.
– Ой ты, бедный хлопчик… – первой к Даньке подошла тетка Дарья и накрыла исполосованную спину своим платком.
Лютый зло поглядел на нее, молча развернулся и ушел к себе в штаб.
* * *
С наступлением сумерек тренировка прекратилась. Только Валерка все еще бросал в дерево нож. На прибрежном пне сидел Яшка и, отдыхая, тренькал на гитаре.
– Долго что-то Данька не едет, – заметил Валерка.
– Ты за него не беспокойся, – сказал цыган.
Услышав призывное ржание, Яшка отложил гитару и подошел к своей лошади. Снял с ветки уздечку и в поводу повел лошадь к воде. Берег блестел закатным серебром, вода рябила, камыши шумели… Идиллическая картинка, как сказал бы Валерка, если бы не был так занят метанием ножа. Лошадь пила, пофыркивая от удовольствия, Яшка тоже набрал воду в горсть.
Вдруг со стороны станицы послышались далекие выстрелы. Яшка достал из-за пояса револьвер и выбежал на берег.
– Валерка!
Нож просвистел и глубоко вонзился в древесину. Валера спокойно подошел и выдернул лезвие из ствола.
– Ты слышишь? – подбежал цыган. – Стреляют в хуторе.
– Ну и что?
– Может, с Данькой что случилось, а?
– Я думаю, психолог ты неважный, Яшка.
– Чего?
– Стрельба-то беспорядочная – на всякий случай, – Валерка прицелился и снова бросил нож. – Так сказать, для самоуспокоения. Понимаешь, чудак?..
Утром и Валерка стал нервничать: не может просто так Данька пропадать в станице полсуток. Бывший гимназист мысленно уже просчитал все варианты развития событий, но, зная импульсивность Яшки, держал рассуждения при себе. Цыган, отгоняя нехорошие предчувствия, больше занимался лошадьми – чистил их, расчесывал гривы. Ксанка еще спала, и ребята, по молчаливому согласию, не стали ее будить, хотя уже вполне можно было начать обычную тренировку.
Наконец послышался неторопливый перестук копыт, из-за деревьев показалась лошадь с седоком на спине. Данька ехал шагом, согнувшись, словно сильно устал. У сарая он аккуратно сполз с коня.
– Почему так долго, Дань?
Данька молча подвел лошадь к дереву, зацепил уздечку за ветку.
– Что с тобой?
– Спину ушиб. Бурнаши все еще в Збруевке, – ответил парень, глядя в сторону. – Уходили да вернулись.
– Много их?
– Вроде много.
– Надолго пожаловали? – продолжал расспросы Валерка.
– Не знаю, – ответил Данька через плечо и сунул руки в карманы штанов.
– Что ж ты вернулся? Разузнал бы.
– Нельзя мне было оставаться. Лютый меня признал.
– Что же теперь делать? – Яшка подошел к Даньке.
Командир осторожно присел на корточки, не касаясь стены сарая.
– Разведку.
– Так я и схожу? – предложил Яшка. – Разведаю.
– Куда сходишь? В Збруевке на сотню дворов ни одного парня. Одни у Буденного, другие у Бурнаша. Появись кто из нас – сразу приметят.
Валерка поправил очки и решился сказать:
– Ксанке идти надо.
Хлопцы переглянулись. Выбора у них не было. Данька с усилием встал и заглянул в сарай.
– Ксанка… Ксанка! – сестра приподняла голову. – Переоденься, в Збруевку пойдешь.
Стоять было тяжело, и Данька обхватил одной рукой лошадиную шею, а другой стал гладить теплую мягкую шкуру.
– Может, не пускать ее одну, а, Данька? – спросил цыганенок.
Друзья опять переглянулись. Эх, самим бы пойти… Из сарая появилась девушка в платке, женской рубашке и юбке. В таком наряде Валерка впервые ее и увидел, когда Ксанка расклеивала листовки в его городке. Вроде недавно это было, а представить себе жизнь без нее и Даньки с Яшкой он уже просто не мог.
– Разузнай, сколько их, – приказал Данька. – И надолго ли останутся? Яшка, перевезешь на тот берег и – назад, понял?
Ксанка и цыган кивнули и молча направились к берегу.
– К тетке Дарье зайдешь, – вдогон уже сказал Данька.
– Удачи тебе, Жанна д'Арк, – пожелал Валерка, глядя вслед девушке.
Разведчики взяли чуть влево – туда, где прибрежные ивы и камыши превратились в настоящий бурелом. Тропинка, ведущая в заросли, для двоих узка, и Яшка шел сзади. В камышах у кромки воды была надежно укрыта маленькая лод ка-плоскодонка. Ее нашел у берега цыган, когда водил лошадей на водопой. Ксанка села на нос лодки.
– А чего это он тебя Жанной Даркой обзывает? – спросил вдруг Яшка, беря весло и отталкиваясь от берега. – Что это за слово?
– Он вроде как психолог, он разные буржуйские слова знает, – ответила Ксанка.
– Не, – Яшка вытолкал лодку на чистую воду и начал грести.
– Валерка говорил – ее на костре сожгли.
– Он соврет – не дорого возьмет… Ксанка!
– Чего?
– А тебе в платке лучше.
– Скажешь, тоже, – девчонка смутилась.
– Точно, – цыганенок посмотрел на нее в упор.
Короткое путешествие закончилось у противоположного берега. Яшка спрыгнул в воду и стал вытягивать лодку на берег.
– Ты чего?
– Я тебя одну не пущу, на пару пойдем!
– Да ты что! Провалить разведку хочешь?
– Ксанка!
– Тут и спору нет, ступай! – девушка выпрыгнула из лодки и решительно побрела к берегу.
– Ксанка, Ксанка! Постой, Ксанка! – Яшка бросился вдогонку. – Ну погоди же, ну!
Она обернулась и строго сказала:
– Ты слыхал, что Данька велел?
– Да я не то, – Яшка подошел вплотную и снял с шеи маленький крестик.
– Зачем?
– Дедов крест, беду стороной обводит, – пояснил цыган, отворачиваясь.
– Пойду я, – Ксанке тоже стало как-то неловко.
– Ступай…
* * *
Благодаря бурнашам (чтоб им пусто было!) хлопот по хозяйству у тетки Дарьи стало меньше. Десяток кур и кабанчик пропали в ненасытных глотках бандитов, и ни один не поперхнулся, хоть и поминала она их недобрым словом по сто раз на дню. Только коровку ей «мстители» возвратили, дети без молока не остались. И на том спасибо и низкий поклон.
