Что ж, если это волновало его больше всего — я был только «за». Правда, его слова о том, что он подозревает во мне жулика, не могли меня не беспокоить. Похоже, было самое время попробовать немного его умаслить.
— Сэр, — торжественно провозгласил я, — все мои усилия, направленные на спасение этой несчастной девушки, все трудности побега, все отчаянные планы, к которым я был вынужден прибегнуть, рана, полученная при ее защите. Я сказал рана? Скорее, царапина. Все это не имело бы цены, если бы в трудную минуту не послужило на благо нашего общего великого дела. Все это, сэр, было деяниями, достойными настоящего христианского героя, и, если позволите, величия нашего духа.
Линкольн стоял, чуть склонив голову на бок и пристально глядя на меня.
— Наверное, я лишился рассудка, — наконец, сказал он, — представьте себе, я почти поверил в это, всего лишь на мгновение, — он издал неуверенный смешок, — и хотя сейчас все уже прошло, но я действительно поверил. Представляете, что я позволил себе сделать? Вы, сэр, на верном пути к тому, чтобы стать самым известным негрокрадом, о котором я когда-либо слышал. Арнольд Фицрой Прескотт, или как еще его там зовут, единственный в своем роде. Он также имеет отношение к двум убийствам, как это принято называть, хотя лично я сказал бы, что это самооборона, вполне оправданная с точки зрения морали. Но вот суд южан вряд ли согласится с этим. В глазах правосудия, вы, мистер Комбер — закоренелый преступник. А я, молодой конгрессмен от штата Иллинойс, столп общества, облеченный доверием законодатель и бывший член комиссии Соединенных Штатов, богобоязненный и уважаемый гражданин — обо всем этом написано в моем предвыборном бюллетене, и люди верят, а значит, все это должно быть правдой. В минуту душевной слабости, вызванной сочувствием к страданиям этой бедной девушки Кассии, я позволил себе, сэр, помогать вам и защищать вас. Бог знает, какое наказание предусмотрено в штате Огайо за укрывательство беглых рабов и помощь их похитителям, а также за оказание сопротивления охотникам за рабами и попыткам возмущения общественного спокойствия с применением силы, — но каковы бы все они ни были, могу вам сказать, я не тороплюсь ответить за это.
Он грустно покачал головой и начал беспокойно расхаживать по комнате, цепляясь за шторы и время от времени натыкаясь на мебель.
— Не подумайте, я не сожалею об этом. Я бы сделал это снова и снова, несмотря на закон! Хорошенькая штука для адвоката, а? Но есть нечто сильнее закона — и это связано с совестью, а совесть твердит, что со злом вроде рабства нужно бороться до тех пор, пока этот дракон не будет убит. Полагаю, что я не останусь в стороне от этой борьбы, — он остановился, нахмурившись. — А еще — если и есть нечто, раздражающее меня по-настоящему, так это здоровенный петушок с холмов Кентукки, с разинутым клювом, огромным брюхом, свисающим через пояс его штанов, и выражением «Только тронь меня и посмотришь, что будет» в глазах. Да, сэр, именно такие вот широкоплечие смельчаки вроде нашего приятеля Бака Робинсона возбуждают во мне все мои худшие качества. Полагаю, мы больше о нем не услышим, но если даже и придется, то судья Пэйн — достаточно влиятельный человек, а миссис Пэйн не менее влиятельная женщина, правда в несколько иных кругах. Надеюсь, к тому времени наш достойный судья уже настолько придет в себя, что сможет выбраться из-под одеяла и вновь принять вид, приличествующий его высокому достоинству. Так что, полагаю, лично мне опасаться особенно нечего. В любом случае, я смогу за себя постоять и бессонница из-за этого мне не грозит. Но вам, мистер Комбер, лучше бы оказаться как можно дальше от этого места и чем быстрее, тем лучше.
Вот теперь Линкольн говорил действительно важные вещи. Я аж закрутился от нетерпения сообщить ему о моем горячем согласии, так что моя рана отозвалась пронзительной болью.
— Действительно, сэр, — ответил я, — чем скорее достигну Англии…
— Я пока не думал о том, чтобы вы оказались так далеко. Понимаю, что вам не терпится добраться домой — из-за этого, судя по вашим словам, вы и улизнули из Нового Орлеана. Жаль, что вы позволили себе… гм… задержаться по дороге. Но поскольку уж все так вышло и повлекло нарушение федеральных законов, то дело несколько усложняется. Как по мне, так можете ехать домой хоть завтра, но сделать это будет непросто. Вот путь, который я вижу: вы нужны моей стране и моему правительству. Они все еще ожидают вас в Новом Орлеане, чтобы получить ваши свидетельства против команды этого судна — «Бэллиол Колледжа», кажется? Насколько я понимаю, ваши показания могут отправить этих джентльменов туда, где им и надлежит быть…
— Но, мистер Линкольн, против них достаточно свидетельств и без меня, — вскричал я, снова обливаясь холодным потом.
— Возможно, но небольшой излишек доказательств также не повредит, если они будут направлены против них. В конце концов, именно для этого вы и плыли вместе с ними, скрывались и рисковали как тайный агент, не так ли? — он усмехнулся, глядя на меня сверху вниз. — Чтобы занести их имена в черный список, чтобы нанести очередной удар работорговле, а?
— О, конечно же, можете быть уверены в этом, но… э-э…
— Возможно, теперь вы не захотите вернуться в Новый Орлеан, поскольку полагаете, что это может быть небезопасно для вас после… недавних событий?
— Точно! Вы абсолютно правы, сэр…
— Не беспокойтесь об этом, — сказал он, — никто не собирается связывать достопочтенного лейтенанта Королевского флота Комбера со всеми этими происшествиями в верхнем течении Миссисипи и на Огайо. Это все проделки некоего негодяя по имени Арнольд Фиц-Прескотт или Прескотт Фиц-Арнольд или как там его еще зовут. И если кто-либо попытается установить эту связь, то смею заверить: у нас хватит влияния, чтобы защитить вас от каких бы то ни было неприятностей, в федеральном правительстве найдется немало влиятельных персон, способных позаботиться об этом. В том случае, конечно, если вы выполните свой долг перед этим самым правительством, а заодно и перед своим собственным.
Клянусь Святым Георгом, положение становилось отчаянным. Мне нужно было как-нибудь отговорить его от этого, не возбуждая подозрений, больших, чем он и без того против меня имел.
— Даже если оно и так, мистер Линкольн, уверен, что будет лучше, если смогу проследовать прямо в Англию. Судебный процесс против «Бэллиол Колледжа» наверняка может успешно пройти и без моей помощи.
— Конечно, но осмелюсь заметить, что это теперь не главное. Понимаете, возникла деликатная ситуация. Смотрите: этой ночью я встал на вашу сторону и на сторону этой девушки. Я помог вам обоим нарушить законы моей страны и нарушил их сам — в том исключительном случае, который, как я полагаю, послужит истинным интересам моей страны.
