София тайно связывается с молодым подполковником и назначает ему встречу через несколько недель, у него на вилле, сразу после заката, из соображений безопасности. Молодой подполковник тем временем наводит справки о прошлом Софии и выясняет, что она глава могущественного клана албанских Валленштейнов. Политическая ситуация на Балканах, в настоящий момент особенно нестабильная, очень беспокоит Австро-Венгрию, а значит, и ее военного атташе в Константинополе. Что, если глава могущественного албанского клана поведает им что-то интересное? Что, если это окажется заданием особой важности?
Долг зовет. Конечно же, если это будет нечто большее, нежели скучная деловая встреча в скучной деловой обстановке, тем лучше. И вот мы видим, как на вилле идут некоторые приготовления.
Для начала, отвергнув официальную столовую, устраивают встречу в уютном алькове в конце выложенной деревянными панелями библиотеки. Здесь слуги сервируют всевозможные деликатесы, а потом их отпускают на всю ночь. Свечи отбрасывают мягкие отсветы. Огонь уютно потрескивает в камине библиотеки, а перед ним — два мягких кожаных кресла и мягкий кожаный диван. Джо? С тобой все в порядке?
Глаза Джо были удивленно распахнуты. Каир широко улыбнулся.
Ну так вот, сказал Каир. Перед нами, совершенно очевидно, приятный интимный ужин на двоих на уединенной вилле на берегу Босфора. Уют, сверкающее шампанское, уединение. Напоминаю тебе, наш юный военный атташе, руководствуясь исключительно соображениями долга, собирается выполнить свою миссию в самой непринужденной обстановке, пустив в ход все свое очарование.
* * *
Джо вышел из транса. Он стукнул кулаком по столу и, пританцовывая, запрыгал по крыше.
Наш милый Мунк, ха-ха-ха. Испытывает свои чары на Софии, ха-ха-ха.
Он неожиданно остановился прямо перед столом.
София? Постой-ка. Которую еше называют Софией Молчуньей? Господи, а сколько ей тогда было?
Шестьдесят девять, сухо сказал Каир. Мунку был двадцать один год.
Джо взревел от смеха и хлопнул по столу. Он уселся было, но тут же снова вскочил.
Это невероятно, просто невероятно. Слушай, я-то думал, я смогу выпутаться из этого потрясающего Луиджи еще до того, как солнце совсем сядет, а оказалось, что я проваливаюсь все глубже и глубже. Свечи и шампанское в Константинополе, говоришь? Лихой юный Мунк в своей лихой кавалерийской униформе, беззаботно выполняющий свой долг во время роскошного ужина на двоих на вилле у Босфора? В камине гостеприимно потрескивают поленья, свечи отбрасывают отсветы? Мягкие кресла и диваны? Деликатесы в уютном алькове? Продолжай, ради Христа, а не то я досмеюсь до колик.
Каир откашлялся.
Может быть, у тебя нет опыта в таких делах.
Господи, да конечно нет, ты же знаешь. Так что не расслабляйся, продолжай.
Ну, ладно. Что ж, видишь ли, когда я задолго до войны тянул лямку драгомана в Египте, я понял, что бывают случаи не столь редкие, как ты можешь подумать, когда пожилая женщина, и даже очень пожилая женщина, может испытывать сильное влечение к молодому мужчине. И если София была мудра, а она, без сомнения, была мудра, то у нее по этому поводу не было никаких иллюзий. Она отлично понимала, что происходит, и почему, но это вовсе не значит, что она не могла получить от этого удовольствие.
Ох, сохрани нас святые. Ты не хочешь сказать, что ужин с глазу на глаз превратился в ужин двух любовников?
Хочу. Именно это я и имею в виду.
Тогда давай еще по маленькой. Тебе, может, оно и не надо, но мне просто необходимо. И не останавливайся. Давай выкладывай эти невероятные новости.
Что ж, короче, мы видим, что вечер перерастает во что-то новое. Они отведали изысканных блюд, пробки вылетают из бутылок, слышен смех и комплименты. София вспоминает рискованные истории, в которых фигурируют странствующие армянские торговцы коврами, истории, которые в ее семье веками переходили от матерей к дочерям. Мунк, в свою очередь, излагает несколько игривых выдумок, на тот момент будоражащих константинопольский полусвет. Все это время София отлично понимает, что за внимание этого симпатичного молодого драгунского подполковника ей предстоит заплатить. Передав ему политическую и экономическую информацию о Балканах.
Нет, вскричал Джо, вскакивая и снова садясь. Больше ни одного чертова слова о Балканах. Быстро назад к ужину при свечах. Скажи мне, что было потом. Я знаю, что ты собираешься сказать. Что было потом?
Они занялись любовью, тихо сказал Каир.
Джо стукнул по столу и вскрикнул.
Ха. Я так и знал. Я просто знал, что ты это скажешь. Эти свечи на берегах Босфора, они тебя непременно во что-то вовлекут. Но господи, неужели это правда? Мунк и впрямь это сделал?
Да, и очень нежно. Более того, чтобы ее соблазнить, ему потребовалось некоторое время.
Что?
Ну, понимаешь ли, когда женщине уже под семьдесят…
Нет. Постой-ка, Каир. Я не понимаю, и мне сейчас нужны не эти сведения, и не это сейчас главное. Когда придет время, лет через сорок, я напишу тебе письмо, и ты мне все объяснишь. Но неужели Мунк способен на такое? А ты сам, еще в Египте, ты, бесстыжий экс-драгоман. Так вот откуда взялось твое безнравственное поведение, а? Вы что, оба унаследовали от этого парня Луиджи что-то такое особенное?
Каир улыбнулся. Джо курил сигарету за сигаретой и яростно затягивался.
Дай-ка я успокоюсь, сказал он, исчезая в клубах дыма. И перед тем как опять связаться с этим парнем Луиджи, намекни-ка мне, как все это закончилось на вилле. Как это закончилось?
Не закончилось до следующего утра. Ночка выдалась нелегкая, и никто не спал. К счастью, слугам было велено до полудня не возвращаться.
И что?
После нескольких финальных аккордов, сопровождавших рассвет, Мунк рухнул в постель и уснул. Он проснулся уже поздно и услышал, как где-то течет вода.
Вода?
София готовила ему ванну.
Ах и ах. Что еще?
Из кухни доносились замечательные запахи. Мунк заметил, что его свежевыглаженная униформа аккуратно сложена на стуле. Рядом стояли свеженачищенные сапоги. На ночном столике — букет свежих цветов из сада. София, видимо, успела изрядно похлопотать, пока Мунк урывал несколько часов сна. Когда он принял ванну, София появилась в спальне с подносом и подала ему завтрак в постель.
Что?
Я припоминаю, что это был свежевыжатый апельсиновый сок, глазунья и бифштекс, кувшинчик кофе с коньяком и гора свежих горячих плюшек, только что из печи. Невероятно нежных, сказал он. Просто легкие как пух, амброзия.
Как пух, надо же. Амброзия. Ну и?
