Промах.
Его единственный промах…
Как можно было предполагать, что Собек заподозрит эту служанку, такую незаметную?!
Но внешне спокойный водонос улыбнулся.
– Пообедаем вместе, моя крошка?
– Да-да, разумеется!
Но тут он резко схватил ее за локоть.
– Убирайтесь прочь, а то я убью ее! – проревел он стражникам.
Площадь мгновенно опустела. Остались лишь стражники, полукругом расположившиеся вокруг пары, которая отступала в направлении ближайших жилых домов.
– Не совершай того, чего нельзя исправить, – посоветовал Собек. – Сдавайся, и с тобой обойдутся хорошо.
Водонос вынул из кармана туники кинжал и приставил его к спине своей заложницы. Прачка вскрикнула от страха.
– Разойдитесь и пропустите нас.
Лучники заняли позицию на террасе.
– Никому не стрелять! – приказал Собек. – Он мне нужен живым.
Бандит втолкнул свою любовницу внутрь строящегося дома.
– Ну что, дура? Рассказала им обо мне? Теперь ты мне мешаешь!
Не обращая внимания на мольбы, он зарезал ее. Потом влез на лестницу и выбрался на крышу. Прыгая с крыши на крышу, он вполне мог скрыться в соседнем квартале, который знал, как свои пять пальцев.
В тот момент, когда он перелетал через узкий переулок, стрела одного из лучников, не пожелавших упускать беглеца, ударила его в висок. Потеряв равновесие, водонос промахнулся. Его нога соскользнула с карниза, он сильно ударился о стену и упал, не сумев сгруппироваться. Стукнувшись затылком о камень мостовой, он раскроил себе голову…
– Мертв, – констатировал подбежавший стражник.
– Две недели ареста и строгого содержания нарушившему мой приказ. Обыскать труп.
Никаких документов.
И снова след оборвался…
– Вас срочно требуют во дворец, – предупредил Собека специально присланный писец. – Получено официальное подтверждение: прибывает Царский Сын.
В присутствии безмолвных от изумления придворных Сесострис обнял и поцеловал Икера.
– Я признаю в тебе постоянство, надежность и исполнительность, – объявил фараон. – Я дарую тебе радость своего сердца и признаю тебя Единственным Другом.
С этого момента Икер принадлежал к Дому Царя – самому узкому кругу советников монарха.
Потрясенный юноша подумал о том, сколько новых обязанностей у него будет.
Придворные, желавшие поздравить Единственного Друга Великого Царя и воздать хвалу его бесчисленным качествам за пиром, были разочарованы: фараон и Царский Сын немедленно покинули тронный зал и уединились в дворцовом саду. Они сели в беседке с колоннами в форме стеблей лотоса, украшенными головами Секхмет, богини-львицы. На крыше грелся урей в короне из солнечных лучей.
– Не доверяй своим близким и своим подчиненным, – посоветовал Сесострис Икеру. – Пусть у тебя не будет ни советчика, ни друга. В день несчастья никто не станет рядом с тобой. Тот, кому ты дашь больше всего, больше всего тебя и возненавидит. Он больнее всех и предаст тебя. Когда ты немного отдохнешь, пусть твое сердце – и только оно! – бдит над тобой!
Эти суровые слова больно поразили Икера.
– Но эту угрозу я не могу отнести ни к Исиде, Великий Царь, ни даже к Секари!
– Секари – твой брат, а Исида – твоя сестра. Вы вместе прошли опасные испытания, и между вами сложились особые отношения.
– Она уехала на Абидос?
– Она должна испытать золото Пунта.
– Значит, Древо Жизни скоро будет спасено!
– Не раньше, чем Исида пройдет огненный путь. И никто не знает, вернется ли она оттуда живой.
– Боги, какие требования! Великий Царь, какие требования…
– Решается судьба нашего мира, сын мой, а не судьба одного человека. Все, что рождено, умрет, чего никогда не было, не умрет. Жизнь бьет из еще не созданного и развивается в акации Осириса. Плоть и дух неделимы. Так же, как и сущее, и первобытная субстанция, из которой сотворен мир. Духовное устанавливает границы между царствами минеральным, растительным, животным и человеческим. И все же каждое царство проявляет собственную творческую энергию. Из океана энергии исходит пламя, укротить которое придется Исиде. Она отыщет там, в сердце Нун, первобытную материю и познает мгновение, когда смерть еще не появилась…
– Хватит ли ей сил? – забеспокоился Икер.
– Она будет использовать магию, силу света, способную отвести удары судьбы, и бороться с изефет. Ей понадобится использовать интуицию и разум, обдумать созидающие заклинания и победить бесплодие, познав то, что находится за пределами видимых вещей. Человеческое знание ограничено и только вселенское знание излучает свет. И, наконец, Исида будет должна передать вложить в слово то, что узрит там, сложить свои слова в строки и обработать их, как обрабатывает ювелир грани камня-самоцвета. Справедливое слово содержит истинную силу. Когда тебя призовут участвовать в совете, будь сдержан, избегай многословия. Говори только тогда, когда выносишь решение. Потому что нет дела превыше слова. Открой свои уста для истины, замкни негодное слово внутри своего живота. И питайся мудростью Маат.
– Может быть, в ходе своего посвящения Исида ведет последний бой с Провозвестником?
– Она полностью осознает важность своей миссии. Провозвестник хочет навязать слепую веру, похожую на погасшее холодное светило, каменную глыбу… Он хочет, чтобы люди оказались замкнутыми в темницу без какой-либо надежды ее покинуть, потому что не увидят даже ее стен. Да, созидание обновляется в каждое мгновение, и каждое утро встает новое солнце – торжество основных ритуалов Маат. И вера остается живой и насыщенной. Познавать веру, утверждать ее собственным опытом, делиться ею с людьми, с поколениями прошлого и будущего, запечатлевать ее в мысли, слове, камне, музыке – вот наследие Египта, хранителем которого является Осирис – вечно возрождающаяся сущность.
– Не могу ли я помочь Исиде?
– Разве ты уже этого не сделал там, в Пунте?
– Это она вела корабль и знала, как раздобыть зеленое золото. Рядом с ней нет страха, и темная дорога становится светлой.
– Исида не советовала тебе забыть ее?
– Да, Великий Царь. Именно из-за того ужасного испытания, которое предстоит ей на Абидосе. Теперь я знаю, что это испытание – огненный путь. Она либо исчезнет, либо ее примет Золотой Круг.
– Ты не ошибаешься.
– Но и в том, и в другом случае я ее теряю.
– Почему бы тебе от нее не отказаться?
– Это невозможно, Великий Царь! На каждом этапе моей жизни, при каждой опасности она появляется! С нашей первой встречи я полюбил ее той роковой любовью, которая не ограничивается страстью и созидает целую жизнь. Вы, без сомнения, считаете, что лишь юность диктует мне эти слова, но…
