Кто собрал их всех здесь? Ответ Йонард нашел сразу: они пришли сами. Чтобы быть с Данием. Они вместе с ним любили розы, любили Франгиз, воевали и торговали. А теперь вышли, чтобы вместе встать на пути урагана.
Понял это и голос.
– Я возьму твое сердце, – объявил он. – Твой город останется. А ты уйдешь. И ничего не возьмешь с собой. Ничего и никого.
– Слово? – спросил Даний.
– Слово.
Огромный язык темной, почти черной воды пробил преграду, взметнулся к стене, рассыпаясь пенной шапкой. Правитель Акры мягко освободился от рук Йонарда и Эрона и, разорвав цепь, шагнул на край.
В тот год на побережье стояла на удивление прохладная, мягкая осень. Лето выдалось жаркое, но обильное дождями, траву не высушило, так что двое путников, один маленький и довольно плотный, а другой длинный как жердь, не удивлялись многочисленным овечьим отарам. Та, что преградила им путь возле небольшой деревни, была по счету седьмая. Гнал ее мальчишка лет восьми, не больше, босой, лохматый. Он с аппетитом грыз огромное красное яблоко и был вполне доволен жизнью. Один из путешественников приостановился и проводил его пристальным взглядом. Второй не обратил на мальчишку-пастуха никакого внимания. Он был занят тем, что рассматривал высящийся на горизонте городской вал. В том месте, куда он бросал такие любопытные взгляды, часть стены была разбита. Давно. Уже три лета тому назад, во время страшного наводнения, когда были разрушены деревни, размыты поля, погибли люди, в том числе и правитель Акры. Этот пролом так и не заделали, и впоследствии он стал местом поклонения горожан. Как-то само собой сложилось мнение, что правитель принес себя в жертву, чтобы умилостивить Посейдона, и тем самым спас город. Это мнение активно поддерживал новый правитель, Рифат, и жрец храма морского бога. Впрочем, кое-кто, не моргнув глазом, утверждал, что никакое это не мнение, а самая что ни на есть правда. И среди них были люди совсем не глупые, например торговец шерстью Танкар и его сестра Вани.
– Стоит, – маленький мотнул подбородком в сторону стены.
Высокий уже и сам заметил. Жадным взглядом серых, как спокойное море, чуть сощуренных глаз он смотрел на пролом в стене, возле которого в неярком свете солнца был отчетливо виден силуэт стройной светловолосой женщины в простом белом платье.
– Неужели она каждое утро стоит здесь?
Высокий молчал. А по лицу его спутник ничего угадывать и не пытался – бесполезно. Когда тот хотел, он прекрасно умел прятать свои чувства и мысли.
Женщина их, явно, не видела.
Так, неподвижно и в полном молчании, они стояли довольно долго. Потом силуэт женщины пропал со стены. Высокий с силой провел по лицу ладонями, тряхнул головой, словно освобождаясь от наваждения, и кивнул маленькому:
– Идем, Коста.
– Насмотрелся, – фыркнул тот, – теперь снова на целый год уедем?
– В следующий раз мы вернемся сюда раньше, – сказал Даний, – месяцев через пять.
– Что так? – по-настоящему удивился коротышка.
– В благословенной Акре появится наследник престола. Я должен быть поблизости. На всякий случай.
– Ничего себе! – присвистнул маленький, – а говорили, что госпожа Франгиз бесплодна.
– Говорили, – кивнул Даний. И широко улыбнулся.
– Ты ее вылечил? – догадался второй. – Ну, ты даешь! Интересно, за кого ты так радуешься, за жену или за брата?
– Язва ты, Коста, – добродушно отозвался Даний, – чем об меня свои зубы обтачивать, может, лучше сядем куда-нибудь в тенек и в нарды сыграем?
– Лучше в шахматы.
– Шахматы – это забава торговцев и ростовщиков, потому что она тренирует расчет. А нарды – игра философов и мыслителей, она развивает предвидение, – наставительно произнес Даний. Но серые глаза его смеялись, и урока не получилось.
– Тебе не все равно, во что меня раздевать?
Коста направился к большому камню у дороги, который давал густую тень, на ходу развязывая дорожную котомку.
До того, как на небосклоне этого мира должна была засиять звезда величайшего целителя, оставалось еще полных пять лет. И своей грядущей славы Даний не мог не просчитать и не предвидеть.
