– Это мое… – начала она, и ее звонкий голос прозвучал среди тишины и осторожных перешептываний подобно удару колокола. – Мое…
– Что – «твое»?! – воскликнул Радослав, и даже удрученный Владимирко посмотрел на нее, моргая мокрыми ресницами.
– Ты кто, молодуха? – Он только сейчас ее заметил.
– Жена это моя, Прямислава Вячеславна, – пояснил Ростислав. – Чему удивляешься, брат? Сам же Переяра посылал в Туров ее сватать. Вот он и сосватал. Награди его, хорошо дело исполнил.
Владимирко промолчал, не зная, что ответить. Такого исхода затеянного им самим сватовства он никак не предполагал.
– Этот нож из моего приданого! – сказала Прямислава. – Мой отец, Вячеслав туровский, заказывал его в подарок Ростиславу. С Михаилом Архангелом, и там еще написано: «Помоги рабу Твоему…» Я его везла, когда ехала в Перемышль. Только вот… – Она запнулась, вспоминая судьбу своих покинутых на дороге сундуков. – Только я в Червене оставила приданое, а что с ним дальше было, не знаю. И с людьми моими…
– Как он к тебе по… – начал Ростислав, обращаясь к брату, но потом вспомнил: убитого Ярослава привезли к Владимирку с ножом, торчавшим из груди.
Ростислав и Прямислава переглянулись. Их осенила одна и та же мысль: тот, кто распоряжался приданым, мог взять и этот нож…
– У Юрия все осталось. – Радослав, словно угадав, ответил на их немой вопрос. – Сказал, что жена – его, а значит, и все ее имущество – тоже его.
– Жена – моя, а не его, – с угрозой произнес Ростислав и огляделся. – И он мне ответит…
«Не только за имущество жены, но и за поклеп!» – слышалось в его молчании, и многие это поняли.
И у многих, как и у самого Ростислава, забрезжила смутная догадка о связи всех этих разрозненных, казалось бы, событий…
– А как же Ратьша? – вставил по-прежнему насупленный боярин Судиша. – Ратьша ведь узнал его, княже! – Он показал на Ростислава. – Видел его лицо и мечом уязвил.
– Какой Ратьша? Воиславич? – спросил Ростислав.
Боярин Судиша, не глядя на него, с неохотой кивнул.
– И он меня видел в лесу?
– Плохо рассмотрел, – пояснил Истома: уже немолодой человек, с широким розовым носом, обгоревшим на солнце, светлыми волосами и золотистой седеющей бородой. Никакой враждебности к Ростиславу он не выказывал и тем сразу понравился Прямиславе. – Понимаешь, Володаревич, Ратьша тогда у той же волокуши спал, где Ярослав лежал. Когда схватились, он вскочил, спросонья бросился и увидел: Ярослав убийцу за грудь держит, а у самого из груди нож торчит и золотом под луной блещет… Сам дрожит, как вспоминает.
– Да где он? – Ростислав посмотрел по сторонам.
– В Белзе он остался, ранен же. Лежит, не встает. Вот слушай. Он как проснулся, как это все увидел, так бросился, себя не помня, и того беса мечом по плечу. Надвое бы раскроил, да тот черт увернулся, только немного ему плечо клинком задело. А сам на Ратьшу скакнул и ножом…
– Каким?
– Откуда я знаю, княже? Ратьша с резаной раной лежит, сам без памяти был двое суток. Еле выжил. А как опамятовался, то и сказал: дьявол тот роста невысокого, лицом темный, волосом черный… Ему говорят: «Половец?» – Он отвечает: «Точно, половец».
– А половец на свете я один? – Ростислав устало усмехнулся.
– Ну… – Истома развел руками, желая сказать, что вообще-то половец на Руси не один, но при дворе перемышльских князей знают одного.
– Так он успел того беса ранить? – спросила Прямислава. – В плечо?
Ростислав бросил на нее один взгляд и сразу стал раздеваться. Вся толпа, не исключая и Владимирка, затаив дыхание, следила, как на истоптанную траву перед шатром падает плащ, пояс с оружием, потом верхняя рубаха.
– Смотри… маловер! – торжествующе воскликнул Ростислав. Держа руки еще в рукавах нижней рубахи, он повернулся к Владимирку и показал ему свое голое плечо. – Здесь? Или здесь? Проверь, не стесняйся, не красна девица!
В толпе кто-то хихикнул, а стоявшие поближе рассматривали Ростислава с таким напряженным вниманием, словно ничего подобного никогда не видели. На плечах, на груди и на спине у него имелось три или четыре старых шрама, давно заживших, притом многие из смотревших знали происхождение этих шрамов. Ни одного свежего не было.
– Убедился? – спросил Ростислав и стал одеваться, не дождавшись ответа.
Дружина загудела гораздо оживленнее и радостнее, чем прежде. Ничего еще не разъяснилось, но мысль о виновности Ростислава уже всем казалась нелепой, и даже стыдно было, что еще сегодня утром они в это верили.
Одевшись, Ростислав оправил пояс, положил на него ладони и, в упор глядя на брата, резко спросил:
– Кто тебе сказал, что это я?
– Да… – Владимирко заморгал, не зная, что ответить.
Ни он, ни кто-либо другой не мог сейчас вспомнить, откуда взялась мысль, что убийца – Ростислав. Просто одно сложилось с другим: нож и слова Ратьши, который видел «половца», как-то сами привели к этому выводу.
– А Юрий? Где он, кстати?
– Да здесь, вон на том конце стоит! – Десятник Дмитр показал на край луговины.
– Пошли-ка за ним, брате любезный, – решительно предложил Ростислав. – Пусть подъезжает.
Пока бегали за Юрием Ярославичем, Владимирко молчал, пытаясь собраться с мыслями. В душе он уже каялся, что пошел на поводу у Юрия, хотя еще не знал в полной мере, как сильно ему это навредило.
Прямислава тоже молчала, холодея при мысли, что будет, когда ее бывший муж лицом к лицу встретится с нынешним. Теперь, когда дружина была на их стороне, ей следовало бы успокоиться, но она, напротив, разволновалась еще сильнее.
Неужели Юрий может быть как-то причастен к убийству? Так плохо она о нем не думала! Изменник, распутник, но не убийца! Ей вспомнилась ночь, когда Юрьев конюх приходил к ним в Белз, пытаясь выторговать ее у Ростислава в обмен на обещание помирить его со старшим братом… Почему он собирался это сделать? Выходит, у него все же были какие-то доказательства, что убийца – не Ростислав?
Эта мысль так ее поразила, что она широко раскрыла глаза. Ростислав негромко беседовал с Владимирковыми десятниками, а она вдруг ужасно испугалась, что Юрий куда-нибудь исчезнет. И если раньше она боялась встречи с ним, то теперь жаждала ее всей душой – и поскорее! Может быть, он знает настоящего убийцу? Или… он сам его и подослал? Но зачем? Прямиславе казалось грехом даже в мыслях приписывать Юрию такое черное коварство. Ему-то что до Белза и раздора братьев Володаревичей? Ему нужна была только она, а Ярослав тут ни при чем…
Но еще раньше Юрия к шатрам явился совсем другой гость.
– Эй, княже, давешние угорцы едут! – воскликнул боярин Радослав, разглядев у реки отряд из трех-четырех десятков всадников. – Вернулись, стало быть.
