Королевский порок - Эндрю Тэйлор

Кларендон-хаус был погружен в темноту. Горели только фонари сторожей у ворот, выходивших на Пикадилли, и еще один фонарь над главным входом в особняк.

Увидев королевский ордер, сторожа меня сразу пропустили. Один из них проводил меня до боковой двери в западной части дома. Там в коридоре дежурил лакей. Единственными источниками освещения были свеча и фонарь сторожа. Наши шаги по мраморному полу эхом отражались от погруженных в темноту стен. Яркие фигуры на потолочной росписи в темноте походили на призраков.

Лакей позвонил в колокольчик, и наконец к нам вышел слуга.

– Его светлость распорядился, чтобы его не беспокоили.

– Я настаиваю, чтобы граф меня принял. – Я показал письмо. – Это послание от короля. К тому же у меня есть ордер.

Угрюмость с лица слуги как рукой сняло.

– Разумеется, сэр.

По узкой лестнице он повел меня к личным покоям лорда Кларендона.

– Должен предупредить, что его светлость не один, – сказал он, когда мы остановились на лестничной площадке. – Он беседует с его высочеством.

– А господин Милкот здесь? – уточнил я.

– Насколько мне известно, нет, сэр. Если желаете, могу узнать.

Я горько пожалел, что король дал это поручение именно мне. Предстоящий разговор с лордом Кларендоном меня отнюдь не радовал, но я не ожидал, что встречусь и с его зятем тоже. Никто не любит гонцов с дурными вестями, а у меня не было ни малейшего желания наживать такого могущественного врага, как брат и наследник короля.

Кларендон и герцог Йоркский беседовали в кабинете. Слуга велел мне ждать в приемной. Он постучал в дверь и, когда хозяин разрешил ему войти, скрылся внутри. Из кабинета послышались голоса, я разобрал имя короля и свое собственное. Слуга вернулся и с поклоном придержал для меня дверь.

В жарком, душном кабинете ярко горели свечи. Герцог и его тесть расположились у огня. Лорд Кларендон сидел в кресле на колесиках. Герцог проигнорировал мой низкий поклон, да и вообще даже не взглянул на меня.

– Мне сказали, что у вас для меня письмо, Марвуд, – произнес Кларендон.

Я отдал ему послание.

– Король велел мне проследить, чтобы вы его вскрыли, ваша светлость.

Кларендон вскинул брови:

– Чтобы я наверняка его прочел? – Несмотря на возраст и слабое здоровье, голос у Кларендона был звучный, а в тоне чувствовалась ирония. – Король напрасно беспокоился.

Сломав печать, его светлость развернул письмо. Я стоял в стороне и наблюдал за ним. Кларендон надел очки и поднес бумагу к самым глазам. Потом опустил ее и поджал губы. Герцог сидел, уставившись на огонь.

Кларендон поманил меня к себе:

– Будьте любезны, передайте письмо его высочеству.

Он протянул мне письмо, даже не потрудившись его сложить.

Пробежав глазами по строкам, герцог вскинул голову:

– Это неприемлемо.

Кларендон ответил:

– Чего-то подобного я и ожидал. Разумеется, ваша судьба вызывает у меня тревогу. – Его светлость взглянул на меня. – Но подробности обсудим позже. Марвуд, можете доложить королю, что я прочел письмо, и герцог тоже. Передайте его величеству, что нынче я живу в чужом краю, где я никого не знаю, а большинство тех, кто знал меня, видно, об этом позабыли.

Герцог Йоркский неловко заерзал в кресле.

Неожиданно Кларендон натянуто улыбнулся.

– Но прошу напомнить королю, что у меня еще остались друзья, и я не допущу, чтобы зло восторжествовало.

После этого меня отпустили. Слуга ждал меня в приемной. Вместе мы стали спускаться по тускло освещенной лестнице.

– Я послал лакея узнать, дома ли господин Милкот, сэр, – вполголоса произнес слуга.

Внизу из холла доносились торопливые, взволнованные голоса – они звучали то громче, то тише. Я узнал голоса привратника и мажордома – его я видел мельком, когда обедал с Милкотом. Заметил я и двух других лакеев, а также одного из сторожей, дежуривших у ворот. А шестой человек, мужчина в черном, стоял в стороне с бумагой в руке.

Услышав наши шаги на лестнице, все умолкли и вскинули головы. Их лица были бледны.

Вперед вышел мажордом:

– Господин Марвуд, вы только что от его светлости и его высочества?

– Да, – подтвердил я, переводя взгляд с одного слуги на другого. – В чем дело?

Мажордом не ответил на мой вопрос.

– Они сейчас в кабинете его светлости?

– Да.

– Полагаю, я должен сообщить им о произошедшем. – Он указал на мужчину в черном, судя по одежде, это был секретарь. – Вы тоже пойдете со мной на случай, если они пожелают узнать подробности.

Я отвел мажордома в сторону. Старик был в халате и с ночным колпаком на голове. Когда его позвали, он явно готовился ко сну.

– Я здесь по поручению короля, сэр, – сообщил я. – Что случилось?

Мажордом устремил на меня невидящий взгляд.

– Господина Милкота арестовали, – произнес он.

На следующее утро в Уайтхолл я пришел рано. Однако новость об аресте Милкота опередила меня. В Тихой галерее все только об этом и говорили.

Чиффинч принял меня в своем кабинете. Он был еще в халате, и рядом с ним на столе стояли тарелка с булочками и чашка горячего шоколада. У окна его цирюльник водил лезвием бритвы по ремню. Чиффинч весело поприветствовал меня, что для него было весьма необычно, и велел цирюльнику оставить нас.

– Начнем с главного, – произнес Чиффинч. – Лорд Кларендон что-нибудь передал королю?

– Велел сказать его величеству, что он нынче в чужом краю, где его почти никто не знает, однако у него есть друзья и он не допустит, чтобы зло восторжествовало.

– Громкие слова. Но я ожидал, что без боя он не сдастся.

– У лорда Кларендона был герцог Йоркский, и его светлость дал прочесть письмо его высочеству. Герцог пришел в негодование.

Чиффинч пожал плечами:

– Без поддержки короля старик ничего не сможет предпринять, даже если на его стороне герцог. К тому же его высочество не дурак. Он наследник короля, а значит, не решится перечить его величеству.

Выдержав паузу, Чиффинч обмакнул кусочек булки в шоколад и отправил в рот. На халате осталась дорожка из капель.

– Вы слышали, что господина Милкота арестовали? – спросил я. – Вам известно, в чем его обвиняют?

– Да. – Чиффинч вытер губы салфеткой. – Весть о его аресте дошла до нас вчера, поздно вечером. Герцог Бекингем об этом позаботился. Скорее всего, Уайтхолла слухи достигли раньше, чем Кларендон-хауса. Для Бекингема и его сторонников момент крайне благоприятный. Ну и дела – содомия! – Чиффинч присвистнул. – Кто бы мог подумать?