Митнахт требовал всей своей доли и угрожал, что в случае ее отказа он принужден будет возвратиться, чтобы лично настаивать на своем требовании.
Письмо испугало графиню. Митнахта надо было непременно успокоить. Она пока еще не получила миллион Лили, но Митнахт этому не поверит, а потому ей следовало любым способом удовлетворить претензии бывшего управляющего.
Графиня гневно смяла письмо и бросила в горящий камин.
В эту минуту почти неслышно отворилась дверь, скрытая обоями, и на пороге появился новый капеллан, который несколько мгновений молча наблюдал за графиней.
Погруженная в мрачные мысли, она не заметила его, а он с восторгом глядел на ее чудесную красоту, покорявшую всех, кроме одного-единственного – Митнахта. Красота эта была сродни сирене, завлекавшей путников, чтобы погубить их в пучине. Ни разу графиня не терпела неудач, когда хотела пленить кого-нибудь (ее прошлое служило тому красноречивым доказательством), и насмешливая улыбка скользнула по ее губам, когда она подумала, сколько влюбленных видела у своих ног.
В Варбурге она тоже победила. Граф также пленился ее красотой и заплатил за это жизнью.
Не будучи больше в состоянии владеть собой, Филибер вдруг бросился к ее ногам.
– Как, вы здесь? – спросила графиня, без особой, впрочем, сердитости. Она хоть и поняла, что Филибер прошел через потайную дверь, не только не разгневалась, но лицо ее даже прояснилось. Она наклонилась к стоявшему перед ней на коленях капеллану и, протянув руку, сказала: – Встаньте, Филибер, что вы делаете?!
– Умоляю вас… полюбите меня… я умираю от страсти к вам…
Филибер начал с жадностью покрывать поцелуями протянутую ему руку.
– Встаньте, Филибер. Вас могут услышать. Вспомните ваше звание и место, которое вы занимаете в замке, – сказала графиня по-прежнему мягко.
– Звание! Место! Да, вы правы, Камилла. – Капеллан встал, его лицо нервно подергивалось. – Вы правы, но разве я не могу…
– Тише, Филибер. Успокойтесь. Такого с вами еще никогда не бывало.
– Моя любовь все растет, Камилла.
– Садитесь сюда и успокойтесь. Чего вы хотите? Я не прогнала вас и оставила около себя, я сделала вас моим духовным наставником…
– Благодарю, горячо благодарю за это. Но где фон Митнахт, Камилла?
– Он долго был моим управляющим…
– Где он?
– Полагаю, уехал в Америку.
– Он вернется?
– Не думаю.
– Его нет возле вас, и я благодарю за это небо, ибо, Камилла, я ненавидел его.
– Ненавидели? Почему?
– Не знаю. Может быть, из ревности, – прошептал капеллан.
Графиня принудила себя засмеяться.
– Надеюсь, вы не думаете, что я когда-нибудь любила этого человека? – ледяным тоном спросила она.
– Не знаю – почему, но я его боялся, Камилла. Я не мог видеть его. Понимали ли вы намек в моих письмах? Вы его не любили, но он любил вас?
– Он был для меня несносен.
– Несносен, – с видимым удовольствием повторил Филибер.
– Мне было трудно отделаться от него, и я боюсь, что он вернется, – сказала графиня.
– О, я всегда ненавидел этого авантюриста, которому вы покровительствовали, Камилла. Но теперь он больше не должен к вам возвращаться…
– Погодите. Прежде всего нам надо узнать, где Леон Брассар. Вам это узнать легче, чем всякому другому. Подъезжая сюда, вы признали одного человека…
– Егеря его светлости.
– Может быть, он знает, где Леон Брассар?
– Он – да. Вы правы. От него я это и узнаю.
– Ищите его в городе, в доме доктора Гагена. Если вам удастся узнать, где Леон, я докажу вам свою благодарность.
– Ваше желание очень понятно, Камилла, а для меня оно – приказ. Я сейчас же еду в город – разыскивать егеря.
Через полчаса Филибер был уже на пути в город.
Приехав туда, он не медля отправился к дому доктора Гагена. Старая служанка сказала ему, что доктор Гаген уехал.
– Тогда нет ли у вас где-нибудь поблизости лесничего Милоша? – поинтересовался Филибер.
– Милоша? – переспросила старуха. – По-моему, он живет в рыбачьей деревне Варбург. Боже мой! Сколько нынче народу спрашивает о нем, – сказала она с удивлением. – Должно быть, у него много знакомых.
– А кто еще о нем спрашивал?
– Час назад о нем справлялась какая-то молодая дама, по-видимому, актриса. Она поехала к нему. А теперь вот вы…
– Итак, в деревне Варбург. Благодарю вас, моя милая, – попрощался Филибер.
Капеллан сначала приказал отвезти себя в деревню Варбург, но не доезжая до нее, вышел из кареты и пошел пешком. Подойдя к одному из рыбачьих домишек, он спросил о графском лесничем. Рыбаки указали на дом неподалеку. Филибер постучался.
Дверь отворилась, и на пороге показался Милош, все еще больной и худой. Он узнал капеллана, поклонился и пригласил войти.
– Вот вы теперь где живете, друг мой, – сказал Филибер, входя. – Наконец-то я вас нашел. Вы кажетесь очень больным, Милош.
– Теперь мне уже лучше.
– Вы узнали меня, сын мой, меня это очень радует. Я только что приехал из Парижа по одному особенному делу. Я от старого Брассара.
– Путь неблизкий, ваше преподобие.
– Я приехал для того, чтобы отыскать сына Брассара. Леон уехал и бросил отца. Говорят, он в Вене. Что вы знаете об этом?
– Я тоже слышал.
– Знаете ли вы, где теперь Леон Брассар?
– Нет, ваше преподобие.
– От кого же вы узнали, что он в Вене?
– От одной бывшей танцовщицы по имени Рейнета, которую Леон увез с собой из Парижа, а затем бросил. Она хотела отыскать его, но я думаю, это будет довольно трудно.
– Танцовщица Рейнета – это все, что вы знаете, сын мой?
– Все, ваше преподобие.
– Вы по-прежнему на службе у его светлости или как-то с ним связаны? Может, он что-то знает?
– Не больше, чем я вам сказал.
– Значит, старому Брассару ничего больше не узнать, – печально заключил Филибер. – Да и мне тоже. Я надеялся узнать что-нибудь о нем от вас, но ошибся. Или вы что-то скрываете от меня, сын мой? Это было бы несправедливо. Вам ведь известно, каким доверием я пользуюсь даже у его светлости. Кстати, он живет где-то здесь поблизости?
– Да, но в настоящее время он уехал.
– Вот как! Но где же он живет?
– Это тайна.
– Но мне-то, надеюсь, вы доверяете?
– О да, конечно, ваше преподобие. И полагаю, что могу быть с вами откровенным.
– Значит, его светлость живет инкогнито?
– Да, ваше преподобие, под именем доктора Гагена.
– Я так и думал, – поспешно сказал Филибер. – Я даже почти знал это, и вы не будете раскаиваться в своем доверии ко мне. Это останется между нами, сын мой.
