«Ла Малис» — плод моего воображения, как и её связь с похороненным в монастыре Нуайе-Мопертюи святым Жюньеном. Все четыре Евангелия, впрочем, сходятся в том, что у апостола Петра имелся поднятый в защиту Христа в Гефсиманском саду меч. В Англии бытует предание, будто этот меч Иосиф Аримафейский доставил на Британские острова и вручил святому Георгию. А вот жителям Познани нет нужды тешить себя легендами, ибо у них в епархиальном музее с незапамятных времён этот самый меч хранится. Мог ли он принадлежать святому Петру? В Палестине I века нашей эры меч по форме скорее напоминал бы короткий римский гладиус, а познанский таков, как в романе, то есть, расширяющийся к острию, похожий на фальшион.
Написание романа «1356» было бы невозможно без нескольких замечательных книг, в ряду которых первой стоит уже упоминавшееся выше «Крещение огнём», являющееся вторым томом вышедшей из-под пера Джонатана Сёмпшна истории Столетней войны. Весьма познавательно творение Питера Хоскинса «По следам Чёрного принца», тем более, что оно написано после того, как автор пешком повторил обе «шевоше» принца Уэльского. Из биографий старшего сына Эдуарда III мне более других пригодилось произведение Ричарда Барбера «Чёрный принц». Источником неоценимых сведений по английскому луку и стрельбе из него послужила монография «Большой боевой лук» Мэттью Стрикленда и Роберта Харди. Последний, к тому же, любезно обратил моё внимание на труд Ж. М. Турнье-Омона «Битва при Пуатье, 1356». Описание деталей быта Франции XIV столетия мною почерпнуто из очаровательной книги Анны Роу «Глупец и его деньги». Также хочу отметить следующие труды: «Битва под Пуатье, 1356» Дэвида Грина, «Поход Чёрного принца» Х. Дж. Хьюитта, «Царствование Эдуарда III» и «Эдуард III» Марка Ормрода; всем перечисленным историкам низкий поклон от меня.
Верность и доблесть своих людей принц Уэльский щедро вознаградил денежными пожалованиями и ежегодными выплатами. Множество простых лучников получили привилегии свободной вырубки леса и выпаса скота. Во Франции разнёсшаяся мгновенно весть о разгроме вызвала шок и основательно подорвала авторитет аристократии, который, наложившись на обнищание страны, вызвал серию крестьянских восстаний, известную, как «Жакерия». Эдвард III же новость о победе сына прокомментировал следующей фразой: «Мы просто утопаем в щедротах Господних!»
Несмотря на катастрофичность последствий, Пуатье не поставило точки в долгой войне, в которой и Азенкур 1415 года стал также очередной запятой, но последнее слово, в конце концов, осталось за Францией.
Но это уже совсем другая история.
Два главных источника сведений о Пуатье
Герцог Веллингтон однажды заметил, что составлять описание битвы — всё равно, что составлять описание бала: у каждого танцора свои воспоминания, которые плохо между собой стыкуются. В случае же с боевыми столкновениями Средневековья положение усугубляется тем, что их герои редко утруждались изложением впечатлений на бумаге. Известны письма участников Пуатье, отправленные после сражения, но в них большей частью содержится краткий отчёт о результатах битвы, но не о ходе. Всё, что можно из этих посланий извлечь, собрано и опубликовано в книге Ричарда Барбера «Жизнь и кампании Чёрного принца» («Бойдел пресс», 1979). В данном труде также приведены отчёты хронистов той поры, к сожалению, ни один из которых лично в битве при Пуатье не участвовал (поэтому их описания грешат неточностями, обусловленными пылким воображением то ли самих летописцев, то ли их источников).
Наиболее знаменит из таких хронистов француз Жан Фруассар. Его работы многим поколениям историков служили бесценным кладезем сведений о событиях в западной Европе между 1320 и 1400 годами. Увы, недавние исследования обнаружили в хрониках Фруассара массу ошибок. Тем не менее, его писания дают отличное представление о том, как битву, например, при Пуатье воспринимал знатный европеец четырнадцатого века. Вот подредактированная и несколько подчищенная версия посвящённого Пуатье отрывка из хроники Фруассара:
«…Когда […] принц Уэльский увидел, что битва неминуема, […] он так обратился к своим людям: «Теперь, мои славные соратники, хотя нас и мало по сравнению с войском наших врагов, но давайте из-за этого не падать духом, так как победа не всегда сопутствует числу, но бывает там, где бывает угодно Всемогущему Богу. Если, благодаря счастливой судьбе, мы одержим победу, то мы завоюем величайшую честь и славу во всем мире, а ежели, напротив, нам случиться погибнуть, то на это у меня есть живые отец и любимые братья, а у вас — родственники и добрые друзья, которые непременно отомстят за нашу смерть. Посему я прошу вас постараться и сражаться мужественно. И если это будет угодно Богу и Святому Георгию, то меня вы сегодня увидите истинным рыцарем». […]
Теперь сражение началось с обеих сторон. Отряд маршалов наступал прежде тех, кто должен был разбить отряд лучников. Он вошел в узкий проход между живых изгородей, вдоль которых были расставлены лучники, которые, как только ясно увидели своих врагов, начали стрелять из своих луков с обеих сторон изгороди, и стреляли они так великолепно, что лошади, утыканные их стрелами, окрасились болезненными ранами, и больше не двигались вперед, но поворачивали назад и, став неуправляемыми, опрокидывали своих всадников, который не могли с ними совладать. Упав, всадники, к своему смущению, не могли вновь встать на ноги, и в результате, этот отряд маршалов так и не смог добраться до принца. […] Полк маршалов вскоре был разгромлен стрелами лучников и при помощи латников, которые нападали на врагов, когда те оказывались на земле, выбитыми из седла, и либо захватывали их в плен, либо убивали — как им хотелось. […]
В короткое время этот отряд маршалов был полностью разбит, а поскольку он стал отступать на задние ряды, то и вся армия не могла двигаться вперед. Те, кто находились в задних рядах, будучи неспособны идти вперед, отступали на полк герцога Нормандского, который был широкий по фронту и густой, […]. Сказать по правде, английские лучники сослужили бесценную службу своей армии, так как они стреляли так плотно и так хорошо, что французы не знали, куда им повернуться, чтобы избежать их стрел, и благодаря этому англичане медленно, но не переставая, двигались вперед, и постепенно распространились повсюду. Когда английские рыцари увидели, что первый отряд французов разбит, и что другой, под командованием герцога Нормандского, находится в расстройстве, и в нем начали открываться бреши, они поспешили сесть на своих коней, которые у них были наготове под рукой. Как только все они сели верхом, то вскричали: «Святой Георгий, за Гиень!», […]. Принц сказал: «[…] Вперед! Вы не увидите меня сегодня обращающим свой тыл, но я всегда буду в передних рядах». Затем он сказал […]: «Знамя вперед, во имя Бога и Святого Георгия». […] В этой части […] произошедшая схватка была очень ожесточенной так, что многие были сброшены с коней. Французы, которые сражались тесной толпой, кричали «Монжуа Сен-Дени!», а англичане им отвечали «Святой Георгий за Гиень». Затем принц встретился с полком немцев […]. Но вскоре и они были опрокинуты и пустились в бегство. Английские лучники стреляли столь хорошо, что никто не желал подойти к ним поближе, чтобы повстречаться с их стрелами, и они предали смерти многих из тех, кто не мог заплатить выкуп. […]
