— Верховный руководитель — фараон. Он всячески печется о благоденствии селения.
— Знаю, знаю… Но живет-то Рамсес не там!
— Власть делят трое: писец некрополя и начальники правой и левой артелей. Они уподобляют братство барке с правым и левым бортом. Писец некрополя Кенхир представляет центральную власть и руководит селением. Его предшественника Рамосе любили, а этого нынешнего — не очень: нрав тяжелый и неуживчивый.
— А сколько ему лет?
— Шестьдесят два.
— Так Кенхиру на покой пора. Того и гляди, преставится или в отставку его отправят. А подкупить его нельзя?
— Наш стукач говорит, что, наверное, можно. Но Кенхир вряд ли знает все тайны Места Истины.
— Начальники артелей, вот они-то наверняка все знают.
— Да. Потому что их допустили в «Дом Золота».
Мехи неимоверно разволновался.
— А где это?
— Наш осведомитель не знает.
— Стукач наврал тебе!
— Не думаю, — возразила Серкета и отступила на шаг, опасаясь пощечин. — Солидный возраст еще не повод быть допущенным туда. Наш человек еще не нашел способа проложить себе дорогу в это загадочное место. Но стоит ли так расстраиваться?
— Что он тебе рассказал про начальников артелей?
— Начальник левой артели Каха — человек пожилой, суровый, большой знаток резьбы по камню. Из Места Истины он никогда не отлучается, и, похоже, до него нам не добраться. Начальник правой артели, Неби, недавно скончался, и его заменил Нефер Молчун, мастер молодой и неопытный.
— А чего ж его выбрали?
— Так решил писец Рамосе, а старейшины братства не посмели воспротивиться.
— Экая прихоть старца… А что наш стукач думает про Нефера?
— Хороший ваятель, талантливый мастеровой, предан Месту Истины всем сердцем, поскольку родился и вырос в селении, но новые обязанности ему в тягость. Он не умеет руководить, отдавать приказы, и, можно не сомневаться, его скоро понизят.
— Скорее всего, твой дружок просто завидует, что место досталось не ему, вот и пытается очернить везунчика… А список мастеровых заполучила?
— Держи.
Серкета гордо протянула мужу сверток папируса. Поистине, им в руки попали сведения, составляющие тайну царства.
Командующий пробежал глазами документ и задержался только на одном имени — все прочие были ему незнакомы.
— Панеб Жар…
— Наш осведомитель думает, что этот новичок не приживется в братстве и в конце концов его исключат за невоздержанность.
— Значит, и этот угодит в наши руки! Ничего не скажешь, ты постаралась на славу. Благодаря тебе, Серкета, мы продвигаемся семимильными шагами. А это лишь твое первое задание.
И супруга Мехи заворковала. Алчность и пробудившийся вкус к интригам развеяли наконец ее тоску.
Засушливое время года было на исходе, и близился паводок, жара стояла не такая сильная, как обычно, и небо хмурилось, а то и разражалось грозами вот уже вторую неделю. Ведунья перестала принимать больных, переложив свои обычные заботы на Ясну.
Новый начальник артели Нефер с позволения писца некрополя предоставил мастеровым многодневный отпуск по случаю своего вступления в должность, и все радостно праздновали его назначение. Однако время гуляний подходило к концу, и Молчун обдумывал планы ремонта и реставрации самых древних гробниц селения, И вот на самой заре в дверь его дома постучался Нахт Богатырь.
— У великих врат ожидает посланец визиря… Ему нужен кто-нибудь из начальства, и как можно скорее.
Кенхир еще не проснулся, начальник левой артели Каха хворал. Встревоженный Нефер поспешил к воротам. Там его ждал гонец.
— Ты старший мастер?
— Я руковожу правой артелью.
— Вот послание, которое ты сообщишь всем обитателям селения: сокол взлетел к небесам, и другой сокол воссел на его место. На престол Египта взошел новый фараон.
Вестовой вскочил на коня и унесся прочь.
— Что стряслось? — спросил Нахт Богатырь.
— Буди народ. Пусть соберутся на площади у храма и стар и млад. Больным пусть помогут подняться и дойти.
Нефер пошел за женой. Она уже встала и готовилась выйти из дома.
За считанные минуты вся община была в сборе. Кенхир припухшими от сна глазами оглядывал толпу и был готов наказать того, кто разбудил его почем зря.
Нефер сделал знак рукой, и стало тихо.
— После шестидесяти семи лет царствования, — объявил он срывающимся от нахлынувших чувств голосом, — Рамсес Великий покинул эту землю, дабы воссоединиться с солнцем, от которого он произошел.
Жители селения были ошеломлены.
Нет, Рамсес Великий не мог уйти. Он жил так долго, что смерть должна была забыть про него. И все же царь покинул землю, оставив свой народ, который без него ощущал себя брошенным и потерянным.
Кенхир отвел Нефера в сторону:
— Мумификация продлится семьдесят дней. Все это время ты со своими рисовальщиками будешь работать в обители вечности Рамсеса, чтобы завершить ее убранство согласно воле самодержца, переданной нам в запечатанном папирусе. Этот документ я доверю тебе, — и только ты один сможешь его прочесть.
— А почему товарища моего Кахи не будет вместе со мною?
— Ему здоровье не позволяет, и потому тебе, Нефер, придется взять на себя и его обязанности. Ты — старший мастер братства, Нефер; ты познал тайны «Дома Золота», и ты способен преобразить гробницу в обитель воскрешения.
Да мог ли Молчун подумать даже, что на плечи его возложат столь высокие обязанности? Такое тяжкое, такое ужасающее бремя, что сводит живот и сжимает горло. Именно ему, и никому иному, доверено положить последний камень в здание, назначение которого — обеспечить бессмертие Рамсеса Великого.
Вся верхушка фиванской знати собралась в поместье у Мехи на торжественный ужин, но сам хозяин не спешил выйти к гостям, дожидаясь в своих покоях последних известий из столицы страны, Пи-Рамсеса.
И вот наконец командующий появился в зале для приемов.
— Наш новый фараон — Мернептах, что означает «Возлюбленный Птахом», — объявил он. — Мернептах возведен на престол живых и помазан на царствование над Обеими Землями. Он будет исполнять обязанности верховного жреца во время погребения Рамсеса.
— Да живет наш новый фараон долго! — воскликнул Абри, который спешил обозначить свое присутствие на пиру.
«Этому Мернептаху шестьдесят лет, — подумал командующий, — вряд ли он процарствует долго».
Мехи постарался собрать как можно больше сведений о преемнике Рамсеса: говорили, что он властен, требователен, неприступен, привержен традициям, по природе нелюдим, ходатайства придворных пропускает мимо ушей. Словом, полная противоположность такому самодержцу, который бы устроил главного казначея Фив.
