И Ряпасов - Неведомый город

POLARIS

ПУТЕШЕСТВИЯ ПРИКЛЮЧЕНИЕ • ФАНТАСТИКА LIII

Николай Андреевич Березин только что допил утренний кофе и сидел, размышляя, с газетным листом в руках.

«Разве попробовать? — думал он. — Почему бы и нет? Русские промышленники снаряжают в Восточный Туркестан экспедицию. Инженер-технолог им необходим. Я же имею все данные для того, чтобы принять участие в этом путешествии: молод, силен, здоров, к тому же вполне независим. В пути буду им полезен, как практик своего дела и просто как бывалый человек. А на месте работы немного. Исследования, по-видимому, надо производить пустяковые. С горным делом я отчасти знаком. Не удастся ли исследовать эту темную историю?.. Может быть, придется напасть на след… А новые места? Охота на диких зверей одна чего стоит… Решать так решать, нечего откладывать! — вдруг заключил Николай Андреевич. — Пойду поговорю с доктором Рубергом».

Наскоро одевшись при помощи слуги и захватив с собой газету, инженер вышел на улицу, оживленную движением публики, трамваев и экипажей.

На углу Литейной он взял мотор и через пять минут был у своего друга доктора, занимавшего пять комнат в бельэтаже большого каменного дома с лепными украшениями по фасаду.

Федор Григорьевич Руберг встретил инженера с распростертыми объятиями. В хозяине дома, несмотря на немецкую фамилию, не было ничего, напоминающего немца: чисто русское открытое лицо с небольшой каштановой бородкой выглядело жизнерадостно, несколько полная фигура еще не потеряла гибкости членов, а широкая грудь как-то скрадывала эту полноту, делая ее незаметной. По природе живой и вечно веселый, Руберг представлял полную противоположность брюнету-инженеру с его серьезностью и вдумчивым взглядом глубоких черных глаз, подернутых дымкой меланхоличности.

В приемной врача к приезду Николая Андреевича оставалось всего два пациента. Руберг, увидя друга в неурочное время, постарался на скорую руку от них отделаться.

— Чем порадуешь, Николай Андреевич? — спросил он инженера. — Уж не жениться ли вздумал? А я вот еще думаю годков пять обождать!

И, убежденный холостяк, Руберг первый рассмеялся своей шутке.

Николай Андреевич, вместо ответа, подал газету с обведенным объявлением.

— Так ты хочешь ехать в Туркестан?! — вскричал доктор. — Это замечательная идея, даже больше — великолепная. Туркестан!… Да ведь там рукой подать до Тянь-Шаня, Памира, Гималаев! Что Гималаи, самого Тибета!…

Доктор все более и более воодушевлялся.

— Ты едешь, я с тобой! Мы захватим ружья, охотничьи принадлежности. Будем бить черных медведей, диких яков, охотиться на волков. Помнишь, как охотились под Смоленском? Еще тебя медведь чуть не сгреб в свои лапы? Хорошо, я вовремя влепил ему в рот коническую пулю…

Происшествие, о котором говорил Руберг, случилось лет семь тому назад. Оно-то и положило начало их дружбе.

— Я тоже стремлюсь побывать в Средней Азии, — заговорил инженер. — Этот малоизвестный край давно привлекал мое внимание. И не только по своим природным условиям…

«Меня влечет туда неведомая сила…» — запел было доктор, но серьезный взгляд приятеля остановил его.

— Если хочешь, — продолжал молодой человек, — то и неведомая. Ты помнишь ли, как года четыре-три тому назад в газетах появилось известие, удивившее многих специалистов, в том числе и меня. Я очень интересуюсь всеми новостями по электротехнике и отмечаю все выдающиеся события в этой специальной области. Так вот, года три тому назад некоторыми газетами было отмечено, что в продолжение большого промежутка времени европейскими и азиатскими станциями беспроволочного телеграфа получались какие-то знаки, походившие на шифр. И при том в них, как будто, нет общности мысли. Впрочем, сам можешь убедиться, вырезку я ношу с собою.

Он подал Рубергу клочок газетной бумаги.

Доктор прочел:

«5 мая 190… года: “Прибыл. . на…..Скоро явятся грузы”. 18 июня: “Вз…..был удачен, приступлено к…”

12 июля: “Сооружение стан… закончено, будем пробовать силы…” 4 сентября: “… все готово, ждем…”»

— Этим кончаются известия таинственного корреспондента, — сказал инженер. — Их ни одна из известных станций не отправляла. Кому они предназначены, тоже нельзя сказать. В догадках терялись. Некоторые лица даже были склонны приписать таинственные переговоры корреспондентам с Марса, что, конечно, абсурд. Но если все это не газетная утка, то есть данные, что известия шли все-таки из Азии, а не из европейских станций.

— Какое же отношение может иметь к Туркестану то, о чем ты говоришь? Неужели ты предполагаешь, что…

— Да. Именно предполагаю, что там, где-то, среди этих неприступных природных твердынь Гиндукуша, Тянь-Шаня или Гималаев кто-то поселился и основал или, по крайней мере, основывал станцию беспроволочного телеграфа.

— Но… какая же цель? Зачем и кому понадобился беспроволочный телеграф в Гималаях? По-моему, милый друг, это нелепое предположение.

— Я и сам не знаю, какая может быть цель основания телеграфа среди диких центральных нагорий Азии. Но почему-то мне думается, что известия шли именно оттуда. Для меня во всем происшествии тоже есть большая неясность. Если кто-то устроил где-то телеграф, чтобы сноситься с таинственным корреспондентом, то почему он так скоро прекратил работу? Ведь было всего несколько сообщений, довольно сбивчивых и туманных.

— Может быть, то были сообщения с аэроплана или воздушного корабля. На них уже начали применять беспроволочный телеграф, — высказал предположение доктор.

— Тогда остается допустить, — возразил инженер, — что аэроплан несколько раз пробовал сноситься с Европой. Даты телеграмм ясно говорят об этом. Между различными сообщениями слишком большой промежуток времени, чтобы можно было предполагать участие воздушного снаряда.

— Загвоздистая штучка — эти твои телеграммы. Право, из-за них стоит поехать не только в Туркестан, а и хоть к черту на рога. Люблю эдакие увеселительные прогулки!

Встряхнешься и как будто помолодеешь, — сыпал, как горохом, доктор.

— Нам ли, Федор Григорьевич, говорить с тобой о старости? — улыбнулся его собеседник. — Тебе нет и сорока лет, а на вид ты — молодец молодцом, куда жизнерадостнее меня, хотя я моложе тебя чуть ли не на целый десяток.