Синяя тьма. Вязкая и холодная, могущественная и неумолимая. Она обволакивает человека, кружит его в своих объятиях, уговаривает впустить ее внутрь, позволить слиться с ней, стать единым целым – могущественным и неумолимым.
Человек пытается противостоять этому коварному шепоту, но тщетно. Синюю тьму невозможно превозмочь. Она повсюду. Шепчет, уговаривает, приказывает. Ее сказки звучат соблазнительно. Она предлагает человеку вечный покой и слияние с самой великой стихией в этом мире. Она говорит о бренности тела и окостенелости смерти. Она поет о тишине, покое и в то же время о вечном движении, рождающем жизнь.
Человек уже почти согласен впустить в себя эту вязкую Вселенную, он улыбается ей и пытается обнять ее в ответ, но она ускользает от его объятий, сжимая его еще крепче, будто приглашая к последнему поцелую, когда в разомкнутые уста вместо воздуха хлынет губительная, перерождающая заново синева.
Человек последний раз проговаривает мысленно свое имя, словно называя себя перед Вратами Вечности, и кричит, напрягая последний раз в этой жизни свое израненное и утомленное долгим сопротивлением тело. В скованную спазмом грудь мощной струей врывается… свежий воздух. Человек судорожно вдыхает его и открывает глаза.
Воздух. Он жив. Он дышит! Под онемевшим телам отчетливо ощущается приятная твердость лежака, выстланного оленьей шкурой.
Синяя тьма обманула. Она обещает растворить в себе боль от множества ран и ссадин и подарить тишину и покой. Но стоило проснуться, и иллюзии обещанного величия сменились ноющей болью, растекшейся по всему телу. Человек застонал и, приподняв голову, осмотрел себя. Раны были перевязаны чистым полотном, из-под перевязи выбивались стебли и листья каких-то лечебных трав. Превозмогая невероятную слабость, человек приподнялся и вскрикнул от боли, пронзившей тело десятком острых стрел.
Крик услышали. Спустя мгновение входной полог откинулся, и в жилище вошел невысокого роста старик.
– Лежи, тебе нужно время, чтобы набраться сил.
Человек подчинился мягкому давлению старческих рук, уложивших его обратно на лежак.
– Где я и кто ты такой?
Старик, улыбаясь, разводит в центре жилища небольшой огонь, дым от которого тут же уносится куда-то вверх, и садится рядом.
-Я-Юрг.
Израненный человек с наслаждением ловит кожей теплый воздух, перемешанный с легким запахом дыма.
– Как я сюда попал? Старик смотрит ему в глаза.
– Я нашел тебя.
– Нашел?
– Ты должен вспомнить…
Человек закрывает глаза, не то прячась от настойчивого взгляда Юрга, не то просто пытаясь вернуть себе ускользающие воспоминания о минувших событиях. За закрытыми веками синяя тьма. Плещется и клокочет, мешая увидеть главное.
Крики и стоны раненых. Жуткая окоченелость убитых. Дикая скачка и загнанный конь, рухнувший в дорожную пыль с кровавой пеной на губах. Азартные окрики воинов, преследующих его подобно охотничьей добыче. Свист стрел и мучительное касание жалящей стали. Стремительный ток реки под горным обрывом и белая пена на острие бурунов. Синяя тьма.
– Я вспомнил. Вспомнил…
Старик кивает ему, словно понимая его чувства.
– Расскажи мне.
– Зачем?
– Расскажи. Я должен знать о тебе. Я тебя спас.
Человек не открывает глаз, чувствуя, как на смену воспоминаниям пришли слезы. Они словно растопили болтливую память, которая принесла боль, во много раз превосходящую телесные страдания.
– Они напали на нас поздно ночью. Наемники. Никого не осталось в живых. Только я успел ускакать. Но они настигли меня в ущелье. Мой конь упал, и я бежал от них через скалы. Но они догнали меня. Я сражался с ними, но они словно издевались надо мной – кололи саблями и ждали, пока я упаду. Им не нужна была моя смерть, они хотели получить мое тело, чтобы сделать одним из них. Когда я это понял, то прыгнул с обрыва в реку. Они стреляли в меня из луков, но течение унесло меня прочь…
Старик молчит, но глаза его ждут продолжения истории.
– Я не хотел жить, просто боролся с водой, пока были силы, а когда их не стало и я уже пошел на дно, ноги коснулись отмели, и меня вынесло на берег. Синяя тьма обманула, отказалась от меня…
Человек замолчал, потому что каждый вдох стал отдаваться в груди мучительными вспышками боли. Старик протянул ему флягу, сшитую из тонкой выделанной кожи. Человек принял ее и сдергал несколько глотков, чувствуя, как по телу побежала огненная волна. Боль отступила.
– Потом я выполз на камни и упал без сознания. А когда пришел в себя, увидел перед собой двух волков. Они стояли совсем близко, но не подходили, а смотрели на меня, ожидая, наверное, когда я снова впаду в беспамятство. Я кричал на них, но они стояли на одном месте. И тогда мне стало все равно, я хотел тишины и покоя, и мне было безразлично, кто мне их даст: волки или синяя тьма на дне реки.
Старик слушал его не шелохнувшись, и только взгляд его утратил остроту и теперь был рассеян, словно он думал о чем-то своем.
– Юрг, а ведь я слышал человеческий голос! Где-то совсем неподалеку, в лесу. Он звал кого-то, и я подумал, что либо схожу с ума, либо это лесные духи зовут меня к себе. А потом я снова потерял сознание. Это был ты, Юрг?
– Как тебя зовут?
Человек задумался, словно решая, произносить ли вслух имя, от которого он уже почти отказался, вверяя себя речному потоку.
– Мое имя Туан.
Старик заботливо похлопал его по руке.
– Я нашел тебя на речном берегу, Туан. Твое тело было покрыто ранами, и ты был похож на мертвеца. Я очень удивился, встретив тебя в тайге. Однако никаких волков я не видел.
– Значит, это были духи леса или призраки. Старик встал и неопределенно пожал плечами.
– Тебе нужен отдых. Ты много пережил, и сейчас тебе нужно восстановить свои силы. Ты должен много спать.
– Я не могу спать. Я теперь, наверное, больше никогда не смогу
спать.
Старик накрывает его второй шкурой – лисьей.
– Сможешь. Твоя память сейчас замолчит. Твой страх уйдет глубоко внутрь, а ты сможешь отдохнуть. Здесь ты в безопасности. Здесь не бывает людей. Уже давно не было. Ты можешь спать спокойно.
