Два шага назад - Вадим Валерьевич Булаев

... Грузовик, дернувшись, остановился. Водила, вместо приветствия подав звуковой сигнал, приоткрыл окно и шумно сплюнул на бетон разгрузочной площадки.

— Маяк, хватит спать! — не поворачиваясь, он ткнул меня ладонью. — Приехали. Бери Хлюпу и топайте выгрузку контролировать. Груз по описи сдавайте.

Крепко зевнув, я оторвал голову от бронежилета, который использовал вместо подушки, выглянул в боковое стекло. Безрадостный, изученный вдоль и поперёк, пейзаж. Рампа, кладовщик, хмурые грузчики, распахнутые ворота склада, приспособленная под мусорный бак железная бочка.

За последние три месяца это зрелище уже примелькалось до тошноты.

Наша фура приезжает сюда почти каждый день. Из расположения выдвигаемся после завтрака, а к разгрузочной рампе добираемся во второй половине дня. Сдаём материальные ценности, и тут же обратно. По возвращении — короткий сон. Дальше — водилы сменяются, они у нас личности привилегированные, а мы, сопровождающие, снова в путь. Потому и досыпаю на задней полке кабины армейского грузовика, добираю недостающее.

Бодрствующий Хлюпа, угреватый детина лет тридцати, при виде встречающих оживился. Кладовщику радуется. У них ведь «бизнес», как он называет тёмные делишки с хитроватым мужиком, отвечающим за склад. И хотя он думает, что никто ничего не знает — это до поры, пока не зарвался. Медикаментами банчить — поступок на грани. Даже знаю, где берёт. У армейцев, на складах. Дружба у него там с интендантами. В наркоту вроде бы торговля пока не скатилась, однако толкать дорогое обезболивающее и прочие недешёвые таблетки — стрёмно, особенно если учесть, что прибыль там вряд ли большая. Интенданты себя точно не обидят, кладовщик — тоже. А рискует всем Хлюпа, за скромную маржу.

Я считаю его идиотом. Попадётся по мелочи — начальство, может, и промолчит, но кто по мелочи долго работать станет? Всегда хочется большего... Рано или поздно подведёт жадность Хлюпу, только... не моё это дело.

— Выплёвывайтесь, — торопит водила. — Попробуем засветло вернуться.

И так каждый раз. Все хотят побыстрее свалить отсюда и все пытаются проделать обратный маршрут до захода солнца. Не получится из-за расстояния и убитых, перемолотых танками дорог, но надежда, как говорится, умирает последней.

Выбрался под жаркий, сухой воздух. После салона с работающим кондиционером — премерзейшее ощущение, будто кто-то бегает вокруг с тепловой пушкой и сознательно обдувает. В знак приветствия помахал рукой стоящим на рампе, повёл плечами, затёкшими от разгрузки и броника, от нечего делать стукнул ботинком по колесу грузовика.

Медлительные грузчики, не спеша, распахивали створки прицепа. Пора туда, считать коробки гуманитарной помощи и контролировать, чтобы их складывали на выставленные вдоль стен поддоны в том же количестве, что и вынесли. Ушлый тут народец. Зазеваешься — мигом хоть что-нибудь, да сопрут.

Электропогрузчика на складе не имелось, поэтому все работы производились вручную. Из исправной механизации присутствовала лишь старая складская тележка, остальные валялись кучей в углу двора. Сломанные и ржавые.

Я как-то спросил, почему нельзя из множества поломанных собрать одну целую, в дополнение к имеющейся, и получил простой и незамысловатый ответ:

— Потому что тогда придётся несколько человек уволить. А им жрать будет нечего. В прифронтовой полосе с работой плохо.

Осознав причины, заткнулся и больше вопросов не задавал. Двухсоткилометровая зона от линии соприкосновения ограничивала местных во всём. В поставках продовольствия, в нормальном медицинском обслуживании, в передвижении, да просто в элементарных гражданских правах.

Здесь царили военные администрации, ставящие в приоритет дела армейские и воспринимающие досадное недоразумение в виде гражданских как обузу. Люди болтали, свидетельство о рождении грудничка иные штабисты по месяцу выдавали, лишая новорожденного налогоплательщика страхового обслуживания в убогих муниципальных больницах и прочих, положенных благ.

От такого счастья молодёжь, да и те, кто постарше, всеми правдами и неправдами стремились свалить куда подальше, вот только обжиться на новом месте получалось не у всех. Многие, устав платить непомерную аренду за жильё на чужбине и пахать за мизерную плату возвращались назад, под родную крышу. И выживали, как умели, хватаясь за любую работу.

Ну а то, что комендантский час вокруг, проверка документов на каждом шагу и частенько постреливают — можно привыкнуть.

... Взобравшись на рампу, уставился в нутро прицепа, откуда уже выносили первые коробки. Процесс контроля у меня отработан до автоматизма, да и Хлюпа внимательно следит за трудящимися. Он знает — гешефты с кладовщиком — это одно, а приём-сдача груза — другое. Путать нельзя.

Разгрузка пошла своим ходом, и я, наблюдая за монотонными действиями работяг, даже не заметил, как углубился в воспоминания...

***

... Вербовочный пункт добровольческой бригады «Титан» встретил меня равнодушно, даже нехотя.

Когда я, полный самых неопределённых ожиданий, пришёл по адресу, указанному в планшете Ежи Брока, то с удивлением обнаружил третьесортный офисный центр в не самом престижном районе города.

Не сразу нашёл и нужную дверь, притаившуюся в угловом аппендиците здания. На ней, кроме номера — ничего. Даже пояснительная табличка отсутствовала.

Постучался, и, дождавшись приглашения: «Открыто», шагнул в бюджетно отремонтированное помещение, более подходящее бухгалтерии или администрации магазина, чем вербовочному пункту. Напротив входа, за столом сидела полная девушка и красила ногти.

И снова ни рекламных постеров на стенах, ни гербов, ни лозунгов.

— Мне назначено, — робко сказал я, предполагая, что вижу секретаршу. — Собеседование.

— Вторая дверь, — она кивком головы указала направление. — Постучаться не забудьте.

Мои имя, фамилия и прочие атрибуты человека, пришедшего кардинально менять свою жизнь, её не интересовали. Даже в монитор не взглянула — есть я в списках или нет. Ногти важнее.

В нужный кабинет пригласили сразу, едва я побарабанил костяшками пальцев по дверному полотну.

Подтянутый мужчина лет сорока, одетый в пляжную рубаху, шорты и лёгкие шлёпки, тоже не стал смотреть в монитор. Указал на стул напротив себя, предложил минералки. Я согласился.

Пока он ходил к холодильнику, пристроившемуся в углу помещения, осмотрелся. Обстановка конторская — шкафы, офисный стол с монитором, стулья вдоль стены, за дверью — шведская стенка с турником. Из всей милитаристики — средних размеров стенд с эмблемой в виде стилизованной рыцарской перчатки и аббревиатурой «ДБТ».

Такую же я видел на сайте бригады.

Протянув мне запотевшую бутылочку с водой, мужчина, назвавшийся Махао, по-свойски спросил о цели визита, а когда я ответил, начал меня пугать, ни о чём более не спрашивая.

Говорил о том, что меня наверняка убьют, что жалованье у