— Как так? Это же форма… Слова — форма для нашей силы, ее направляющий фактор, — Роза Уизли настолько разволновалась, что даже прикусила кончик рыжей косы.
— Ты права, Рози, — улыбнулся Гарри, — слова заклинания — это конечная направляющая нашей магии. То есть вы выпускаете на волю свою силу, волшебство, что дремлет внутри вас, и словами придаете ему форму. Направляете. Трансфигурировать или рассеять объект...
— Убить… — подсказал кто-то с последнего ряда.
Поттер обвел всех тяжелым взглядом, всматриваясь в лица, заставляя студентов отводить взгляд.
— Можно и убить, — сказал он, — можно все, в принципе. Но. Вы должны помнить, что непростительные заклятия караются жестко. И не вам судить, кому жить, а кому нет.
— А вам приходилось убивать? — вдруг спросил Нотт, и его голос прозвучал высоко, словно готовый вот-вот сорваться на сип.
Альбусу вдруг стало плохо. Он знал, что приходилось. Он никогда не задумывался о том, что его отцу действительно приходилось убивать. Не на словах, а по-настоящему убивать смертельным заклятием.
— Ты знаешь… — было ощущение, что отец смотрит куда-то далеко, поверх их голов, туда, где никто из них не был — в свое прошлое.
— Мне приходилось умирать, — сказал он, — меня называли Мальчиком-который-выжил, — Гарри усмехнулся, и улыбка вышла пробирающе грустной. У Альбуса защемило что-то в груди: захотелось подойти к отцу и обнять его, постоять, просто прижимаясь к теплому плечу, вдыхая терпко-знакомый запах табака.
— Так не бывает, — с сомнением проговорил Ролл.
— Тогда я все выдумал, — легко согласился Гарри, и подмигнул замершему в восхищении классу.
— Я все же хотел бы вернуться к заклятиям, — Гарри чуть смущенно улыбнулся и продолжил объяснять, — так вот иногда сила опытного волшебника аккумулируется просто силой воли. Вы сможете попрактиковать такое, и, бьюсь об заклад, вам это очень понравится. В данном случае мой Ступефай можно было отбить изящнее и быстрее. Это опять же применимо к волшебникам, связанным родственными узами. Протего. Усиленное кровной связью, оно во много раз сильнее. Просто надо знать, как им пользоваться. Я сейчас покажу…
Скорпиус следил за мистером Поттером очень внимательно, глаза светились неподдельным интересом, а Альбус откровенно заскучал. Конечно, идея использовать родственные узы для укрепления защиты хороша, но здесь, в Слизерине, ему не с кем попрактиковаться в подобном. И Джейми, и Лили находятся слишком далеко, а Джеймс и вовсе не согласился бы на такую авантюру — ведь за пределами этого зала использовать боевые заклятия нельзя. Хотя.. а вдруг, ведь Джейми — далеко не самый послушный и прилежный ученик у себя на факультете и…
— Альбус Северус! — громкий голос отца оторвал его от размышлений. Альбус встрепенулся и поднял глаза на профессора Поттера. Тот смотрел строго и осуждающе. Но Альбус вовсе не виноват, что его не интересуют скучные формулы. Другое дело — практика…
— Профессор Поттер, — торопливо спросил Скорпиус, с неодобрением косясь на Альбуса, — скажите, а существует ли контрзаклятье н… — он замялся, — на… непростительное?
— Какое из трех? — спокойно спросил Гарри, и класс притих, ловя каждое слово учителя.
— Смертельное, — ответил Скорпиус и чуть улыбнулся уголком губ. Глаза его при этом оставались серьезными. Даже холодными. Альбусу была любопытна реакция отца на столь дерзкий вопрос.
— Нет, — покачал головой Гарри, — я сейчас объясню. Дело в том, что ваша магия не бесконечна. То есть ее возможности кажутся вам безграничными, но все-таки ей подвластно не все. На любое заклятие есть контрзаклятие. Если его нет, то значит просто не придумали. Но каждое контрзаклятие в разы сильнее самого заклятия. То есть, скажем, очень опытный волшебник, обучившийся в аврорате, сможет прямым Протего отразить Империо. Но для этого понадобится сила, равная той, что мы вкладываем, произнося смертельное непростительное. Оно является высшим заклятием. Аккумулирует весь внутренний резерв мага. Испытывает его на прочность. И в итоге получается, что контрзаклятие должно быть сильнее высшего заклятия. А это невозможно. На этом урок окончен. Можете идти.
Альбус шумно выдохнул и посмотрел на Скорпиуса. Тот, прикусив бледную губу, ожесточенно запихивал книгу и принадлежности в сумку.
Альбус собирался выйти из класса, когда понял, что Скорпиус остановился у учительского стола.
— А если это удвоенная сила? Удвоенное Протего? Теми же кровными узами?
— Скорпиус, — устало ответил Гарри, — урок окончен. Я и так наговорил много того, что не входит в школьный курс. Идите, — он кивнул и Малфою и Альбусу, в растерянности замершему на пороге.
— Значит, я прав… — ответил Скорпиус. И больше не говоря ни слова, вышел.
— Прав в чем? — спросил его Альбус уже в коридоре.
— Контрзаклятие должно быть.
— Отец же объяснил… — Альбус все еще недоумевал, что так задело Скорпиуса, почему он так взвинчен.
— Да, — ответил Малфой, — да. Но я все-таки считаю, что способ противостоять смертельному заклятию есть.
— Да? — вот теперь и Альбусу стало интересно.
— Да, — твердо ответил Скорпиус, но больше ничего сказать не успел: раздался пронзительный женский визг. Мальчишки вздрогнули, переглянулись и кинулись к источнику звука вместе с другими торопящимися туда студентами.
Визжала Дина Дурсль. Она забилась в угол и пыталась вжаться в стену еще сильней, смотря перед собой глазами, полными ужаса. Вокруг стояли перешептывающиеся студенты, но никто не решался подойти. Дина вскинулась еще раз и обмякла, сползла на пол, видимо, потеряв сознание. Сквозь толпу студентов, протолкнулись Минерва Макгонагал и Гарри Поттер.
Минерва пыталась разогнать любопытных студентов, Гарри Поттер наклонился к девочке и поднял ее на руки.
— В больничное крыло! — коротко бросил он, и Минерва, абсолютно бледная, поспешила за ним, что-то причитая.
Альбус оглянулся.
Он заметил тень у дальней стены. Там кто-то стоял и наблюдал за происходящим. И это почему-то очень не понравилось Альбусу. Очень.
Дине казалось, что она падает в глубокую яму, где ее не найдет никто. Почему-то она видела плачущую маму и даже пыталась ей улыбнуться, но не получалось. И эта мысль была самой страшной. Темнота давила, яма поглощала Дину, не оставляя ни единого просвета. В какой-то момент девочке показалось — это конец, и жизнь закончится сейчас, вот в этой темноте. Странная мысль, если учесть, что о смерти Дина никогда прежде не задумывалась.
Потом не осталось ничего. Ни одной мысли: только темнота, которая полностью поглотила сознание.
* * *
