— Совершенно верно. Она просто прелесть. Сразу взялась за дело и уже со всем разобралась.
— Где Дахлер? — спросил я.
— У себя в каюте. Я отвел его в одноместную каюту перед кают-компанией по правому борту. Девушку я разместил по левому борту. Йоргенсен будет теперь с вами, а Кертис Райт со мной. — Он показал мне несколько листков бумаги. — Мне это сейчас отправить?
— Что это?
— Сообщения для передачи.
— Оставь их в рубке, — кивнул я.
— Тут все предельно ясно, — добавил он. — Три от Йоргенсена, одно от Дахлера и еще одно от девушки.
— И все же я хотел бы сначала их пересмотреть, — ответил я. — И вернись к ним, Дик, если тебя не затруднит. Я не хочу, чтобы они оставались одни, пока мы не вышли в открытое море.
— Хорошо, — отозвался он и начал спускаться по трапу.
Неподвижно сидеть у штурвала было холодно, и время тянулось медленно. Мне не терпелось поскорее покинуть реку. Постепенно огни доков и складов по обоим берегам начали редеть, а вскоре их сменили огромные черные пространства заиленных берегов и полей. Мы разминулись с большим грузовым судном, медленно поднимавшимся вверх по течению Темзы. Его бортовые огни скользнули мимо нас, и не прошло и нескольких минут, как их полностью поглотила ночная тьма. Двигатель работал на полную мощность, и мы делали не меньше восьми узлов. Если добавить к этому скорость отлива, составлявшую около четырех узлов, то выходило, что мы движемся вниз по течению с очень неплохой скоростью. Дик прислал на палубу Уилсона, который принес мне и Картеру дымящиеся кружки кофе. К восьми часам мы оставили позади Тилбери и Грейвсенд, а полчаса спустя вдали завиднелись огни Саутенда. Мы уже вышли в устье, и яхту начало раскачивать. Ветер дул с юго-востока, и море сердито пенилось невысокими, но крутыми волнами, возмущенно шипевшими в темноте, рассекаемой нашим судном.
Дик присоединился ко мне как раз в тот момент, когда я заметил далеко впереди ритмичное моргание маяка Нор.
— Не нравится мне эта ночка, — заметил он. — Когда будем ставить паруса?
— Сначала необходимо выбраться и дойти до Нора, — ответил я. — Тогда с помощью сильного бокового ветра мы сможем лечь на курс. Как обстановка внизу?
— Отличная, — усмехнулся он. — Дахлер отправился к себе. Сказал, что моряк из него плохой. Райт и Йоргенсен обсуждают лыжи за бутылкой скотча. Девушка ушла переодеваться. Как насчет сегодня — будем разбивать время на вахты? Райту приходилось ходить на яхтах. Йоргенсен тоже утверждает, что сумеет справиться с небольшим судном.
Это было лучше, чем я ожидал. Управлять яхтой было совсем несложно, и вчетвером мы могли легко с ней справиться. Но если бы нам пришлось часто переставлять паруса, мы очень быстро вымотались бы и нам пришлось бы лечь в дрейф, чтобы отоспаться. А я хотел добраться до Норвегии как можно скорее.
— Правильно, — кивнул я. — Надо разбиться на вахты. Ты, Дик, бери на себя вахту по правому борту и Картера, Райта и Йоргенсена в помощь. На левом борту буду я с Уилсоном и девушкой.
Я разделил людей на вахты без лишних раздумий. Тем не менее для дальнейших событий это оказалось жизненно важно. Почти любой другой расклад привел бы к совершенно иным последствиям. Йоргенсен оказался бы на моей вахте. Но откуда мне было знать о той злобе, которая копится в недрах моего суденышка?
Передав штурвал Дику, я вошел в рубку, чтобы проложить курс. Я прочитал и отправил сообщения. Это были простые сообщения о том, что автор записки отправился в Норвегию. Джилл Сомерс уведомляла об этом своего отца. Дахлер известил об отъезде свой отель, а Йоргенсен — свои офисы в Лондоне и Осло. Выйдя из рубки, я обнаружил на палубе Райта, Йоргенсена и девушку. Они спорили о парусниках. До маяка Нор оставалось совсем немного, и каждый раз, когда луч его мощного прожектора, описывая полукруг, скользил в нашу сторону, он выхватывал из мрака все наше изящное суденышко.
— Примите штурвал, мисс Сомерс, — предложил я девушке. — Держите курс прямо против ветра.
Как только она сменила Дика, я позвал Картера, и мы подняли грот. Парус похрустывал в такт раскачивающейся мачте в зловещем красно-зеленом свечении ходовых фонарей по обе стороны рубки. Как только парус полностью развернулся и мы закрепили его, я приказал заглушить двигатель, а Джилл Сомерс поручил взять курс на северо-восток. Грот наполнился ветром, и яхта накренилась, набирая скорость. Вода вскипела под подветренным бортом. К тому времени как мы поставили кливер и бизань, старое судно мчалось со скоростью поезда, раскачиваясь на крутых волнах.
Я отправил Дика и его напарников по вахте вниз. Они должны были сменить нас в полночь. Уилсон укладывал такелаж внизу. Я остался наедине с девушкой. Ее руки сжимали штурвал, и она уверенно держала яхту на курсе, с легкостью преодолевая вырастающие перед нами волны. Свет от нактоуза озарял ее профиль, четко выделявшийся на фоне ревущей черноты моря. Светлые волосы развевались вокруг ее головы. Она была одета в свитер с высоким воротом и непромокаемую ветровку.
— Я вижу, что на судне вы в своей стихии, — заметил я.
Она рассмеялась. И, слушая этот звонкий смех, я понял, что и ветер, и качающаяся под ногами палуба доставляют ей удовольствие.
— Я давно не управляла яхтой, — ответила она. — Почти десять лет, — с едва заметной грустью в голосе добавила она.
— Десять лет? Где же вы этому научились?
— В Норвегии, — откликнулась она. — Моя мать норвежка. Мы жили в Осло. Папа был директором одной из китобойных компаний в Сандефьорде.
— Вы там познакомились с Фарнеллом? — спросил я.
Она быстро вскинула на меня глаза.
— Нет, — ответила она. — Я вам уже говорила. Я познакомилась с ним, когда работала на роту Линге. — Немного поколебавшись, она добавила: — Как вам кажется, почему бедный мистер Дахлер сомневается в обстоятельствах смерти Джорджа?
— Я не знаю, — ответил я. Меня это тоже озадачило. — Почему вы называете его бедным мистером Дахлером?
Она наклонилась вперед, присмотрелась к нактоузу, а затем немного перехватила штурвал.
— Он так много страдал. Эта рука… мне было больно увидеть его таким.
— Вы знали его прежде? — спросил я.
— Да. Очень давно. Он бывал у нас дома. — Она снова посмотрела на меня и улыбнулась. — Он меня не помнит. Я тогда была маленькой девочкой с косичками.
— Он вел какие-то дела с вашим отцом?
Когда она кивнула, я поинтересовался, каким бизнесом тогда занимался Дахлер.
— Судоходством и грузоперевозками, — ответила она. — У него был целый флот каботажных пароходов и несколько нефтяных танкеров. Его компания снабжала нас топливом. Поэтому он и приходил к моему отцу. У него также была доля в одной из наших китобойных баз, и им нравилось беседовать об этом. О китобойном бизнесе отец был готов говорить бесконечно.
