– Хе-хе-хе, господин Шампион, недурно получилось, не так ли? Признайтесь, вы же действительно поверили, что я принял вас за одного из этой банды. Я-то вас еще в Верманском узнал, да подумал – доставим господину Шампиону такое удовольствие, пусть подберет материальчик для корреспонденции. Хе-хе-хе! – рассыпался мелким смешком Регус. – А зато как ловко я разыграл из себя перед вами этакое чудовище!
Шампион приготовился что-то возразить.
– Ну-ну! – замахал руками Регус. – Какая тут может быть благодарность? Я позвонил господину Дубле. Он вас ожидает внизу. До свиданья, господин Шампион! – И шеф чуть не силой вытолкал корреспондента из кабинета. – Всегда буду рад вас видеть…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
из которой становится ясно, что без денег оружия не достать
По улице Авоту шагал рослый юноша. Он выглядел даже долговязым, так как изрядно потертая темная куртка с тусклыми латунными пуговицами и синие брюки были ему коротковаты. Из-под черной кепки виднелись совсем светлые волосы. На вид молодому человеку было лет тридцать – так серьезно и пытливо взирали на мир его голубые глаза. Однако юношески нежное лицо и мягкий светлый пушок под чуть курносым носом свидетельствовали о том, что Роберту Лаблайку нет еще и двадцати. От хорошего наблюдателя не ускользнуло бы и то, что, несмотря на относительно короткий шаг, Роберт легко обгонял других пешеходов и что правый карман его брюк подозрительно тяжело отвис.
Вдруг ни с того ни с сего его шаг замедлился. Кто бы мог догадаться, что поводом для этого послужил букет пионов, который нес своей возлюбленной какой-то паренек. В эту пору, когда представление о красном цвете чаще всего связывалось с кровью, Робису – так звали юношу друзья – было радостно смотреть на ярко-алые полураспустившиеся бутоны.
Один цветок выбился из букета и упал на тротуар. Робис подхватил пион и глубоко вдохнул горьковатый летний запах.
Товарищи считали Робиса сухим человеком. Это в какой-то мере означало, что ему удается подавлять в себе восхищение мелочами, которые, может быть, и украшают жизнь, но часто мешают направить все силы на главную цель. Ведь не случайно в свои двадцать лет он заслужил славу такого подпольщика, что ему беспрекословно подчинялись немолодые опытные люди. Но вот подвернулся цветок, и природа вдруг взяла свое.
Глядя на Робиса, нельзя было подумать, что еще час назад он чуть не погиб, прорываясь из Верманского парка, где командовал бомбистами, отстреливался от преследователей, и теперь исколесил почти пол-Риги, стремясь запутать свои следы. На углу улицы Стабу юноша незаметно оглянулся. Как будто нет ничего подозрительного. Однако на конспиративную квартиру он сразу не пошел – ради осторожности решил сделать еще одну лишнюю петлю.
Путь его лежал мимо Балтийского вагоностроительного завода. Сквозь решетку ворот он увидел во дворе толпу возбужденных рабочих, окруживших стоящего на платформе оратора. Робис понял: весть о стычке на «Унионе» и в Верманском парке уже облетела город и успела возмутить народ. Сюда доносились выкрики:
– Отплатить палачам! Дайте нам оружие!
– Оружие! Как его достать? Если бы только это удалось Атаману! Какие известия он привезет из Бельгии?…
Робис ускорил шаг и через несколько минут завернул на улицу Стабу с другого конца. Стараясь держаться в тени зданий, он незаметно вошел в ворота большого дома, пересек двор и, перепрыгивая через несколько ступенек, взбежал на третий этаж. И, хотя на двери квартиры номер пять под фаянсовой табличкой с готической надписью «Э. Криевинь» красовался внушительный звонок, он предпочел постучать. Четыре коротких удара, пауза, еще один. Ему не открыли. Робис повторил сигнал. Наконец за дверью послышались шаги, и светловолосая, еще довольно молодая женщина впустила его в прихожую.
– Атаман пришел? – нетерпеливо спросил Робис, но сразу заметил ее заплаканные глаза. – Лиза, что с тобой?
– Гром арестован!
Уже полгода Гром был мужем Лизы. Еще до замужества привыкнув к его боевой кличке, она называла его так всегда.
– Куда его увезли?
– В «музей», к палачу Регусу… – ответила она срывающимся голосом. – Этот зверюга наверняка еще не забыл, как Гром вместе с тобой уже удирал из тайной полиции. Как подумаю, что там с ним сейчас вытворяют, прямо с ума схожу. Робис! Я верю тебе. Ведь стоит только тебе захотеть, и ты выручишь его. Правда?
Робис нежно погладил Лизу по голове.
– Может быть… – тихо проговорил он. – Но ты пойми, Лиза, я не имею права рисковать. Сейчас у меня другое задание… Очень важное!
Медленными, усталыми шагами он вошел в комнату и опустился на кровать, под тонким тюфяком которой хранились револьверы.
…В боевую дружину Робиса привело не романтическое стремление к лихим стычкам, налетам на полицию, хитроумным и смелым побегам из тюрем. Для него это был тяжелый, подчас кровавый и вместе с тем неизбежно необходимый труд ради великой цели. Да и кто был сам Робис? С раннего детства он знал только беспросветную нужду… Сейчас он думал о Громе, о том человеке, который на заводе Рихарда Пола обучал его обращению с токарным станком, а в Солитудском лесу – с маузером. Стрельба Робиса не увлекала, но он знал, что без нее не обойтись. В скором времени он превзошел своего учителя.
Робис не сомневался в том, что, если бы он попал в беду, Гром бросил бы все и, не теряя ни минуты, поспешил ему на выручку. Сердце сжалось от жгучей боли. Он не имеет права. Партия дала ему другое задание… Надо вооружить массы во что бы то ни стало! Ах, если бы Атаман был здесь! Почему он задерживается? Мало ли что могло с ним стрястись по пути – скажем, при переезде русской границы у Тильзита или даже здесь, на вокзале в Риге, где постоянно кишели шпики. Надеяться на удачу, но быть готовым к самому худшему – такова житейская мудрость боевиков.
Да, радостно, когда после долгого и мучительного ожидания вдруг узнаешь, что твой товарищ жив и здоров, жмешь его крепкую и надежную руку… Обойдется и на этот раз, не может быть иначе. Еще не отлита пуля, которая может поразить Атамана! Как бы там ни было, но он обязательно найдет выход из положения. Глядишь, они еще вместе посмеются над своими приключениями.
Робис вдруг повеселел. Он старался вспомнить мотив любимой песенки Атамана. Про себя он вполне отчетливо слышал мелодию, в ушах звучали слова. Когда он попытался воспроизвести песенку, Лиза услышала звуки, весьма похожие на шипение самовара. Они-то и напомнили ей об обязанностях хозяйки.
– Ты пока останешься здесь, Робис? Может, тебе что-нибудь надо? – спросила она.
Лиза была подругой бойца, революционеркой, и даже в этот горестный для нее час не забывала о своем деле. Ей была поручена скромная и в то же время ответственная задача – вести хозяйство конспиративной квартиры, которую товарищи между собой именовали «коммуной», заботиться о тех, кто сюда приходил, поддерживать между ними связь. Сознание долга не позволяло ей замкнуться в своем горе.
