меня убьет... на этом все может закончиться. Он останется с дохлой птицей и никогда не узнает, что же такое нашел на том утесе.
Этого он боялся сильнее, чем того, что я окажусь демоном или еще какой-нибудь пакостью. А значит, нечисти, как и магии, у них нет... на виду, во всяком случае. Всерьез он в такую возможность все еще не верит и не понимает, что ему со всей этой новой информацией делать.
Могу его понять. Наверняка у них тут тоже есть сказки, легенды. Я в детстве читал «Старые сказки» - там есть истории про всяких фей, манитари и сальванских воздателей, которые испытывают героя, просят помочь, а потом вознаграждают. Но есть там истории и про паргоронских демонов, которые обманывают доброхота, пытаются его убить или сожрать.
Нет, конечно, герой в конце все равно побеждает, но то в сказках.
- А, у тебя была цензурная версия, - улыбнулся Янгфанхофен. – Как-нибудь напомни при случае – я охотно поведаю оригинальные истории. Все ваши «Старые сказки», знаешь ли, основаны на реальных событиях... только в реальности заканчивались не так радужно.
- Что, даже «Дурак в Паргороне» основан на реальных событиях? – с иронией спросил Дегатти.
- Особенно он.
В итоге мы ни до чего не договорились. Уже под утро бородатый, утомленный и вымотанный, снова ушел. Меня он не убил и не выпустил.
А ближе к полудню пришел лысоватый – и на меня он смотрел с каким-то диким, лихорадочным интересом. За эти два дня он оправился от сверхъестественного ужаса, зато пришел к выводу, что говорящая... пишущая олуша может иметь ценность. Бородатый явно рассказал ему про ночной разговор, потому что он сходу сказал:
- Ты, значит, волшебник... никогда бы не подумал...
Я молчал. Говорить-то по-прежнему не получалось, а предложить мне бумагу и чернила лысоватый не догадался.
- Никогда бы не подумал... – повторил он. – А вот это твое волшебство... что ты можешь, кроме как превращаться в олушу?
Кажется, бородатый ему рассказал не все. О том, что я предложил за свое освобождение желание, умолчал. Логично, я бы тоже умолчал. Но лысоватый и сам додумался, что если помочь волшебнику, то можно рассчитывать на награду, и стал выяснять, насколько большую.
Мне не было жалко. Я готов был посулить все что угодно в пределах моих возможностей, лишь бы мне наконец раскроили башку или прикончили иным образом.
Собственно, я охотно бы посулил и больше своих возможностей. Все сокровища земные и небесные. Если не клясться определенными клятвами, ложное обещание – не такая уж беда для мага. Мы не демоны, мы можем нарушать слово.
- Поэтому мы вас и не уважаем, - заметил Янгфанхофен.
Но лысоватому тоже пришло в голову, что если меня убить – это еще неизвестно, что получится. У них есть только мои слова – а если я вру? Если я вовсе не вернусь к ним с дарами? Если из моей разбитой башки вылезет какая-нибудь тварь и сожрет их? Лысоватого терзала жадность – но он боялся остаться на бобах или вообще стать жертвой нечистой силы.
А еще он боялся выпасть за пределы этой истории. Главным в их тандеме был бородатый – явно крупная шишка в этом университете. Лысоватый же, кажется, был просто наемным работником. Кем-то вроде чародея Типогримагики – умельцем узкого профиля, оператором конструкта для движущихся картинок.
И если бородатый прикажет не пускать его в виварий – его и не пустят.
На него вообще косились, он не мог нормально со мной общаться. Видимо, бородатый дал своим студентам нагоняй, потому что один из них все время оставался в помещении. И в конце концов лысоватый убрался, потому что его разговоры с олушей стали выглядеть совсем уже странно.
До вечера я терпеливо ждал. Поел, попил. Страдать от голода и жажды смысла не было, меня бы все равно покормили насильно. С заходом солнца один студент ушел, а вот второй, к моему ужасу, остался на ночное дежурство. Он долго читал книжку, но в конце концов, видимо, решил, что ему не настолько много платят за эту работу, и прикорнул на кушетке.
Благослови Кто-То-Там ленивых школяров – он уснул мгновенно. Убедившись, что спит он крепко, я вооружился пишущей палочкой и стал разматывать проволоку.
Это не заняло много времени. Да, клювом было неудобно... но они по-прежнему не рассчитывали запоры на разумное существо. Не знаю уж, что этим юношам наговорил бородатый, но правды точно не рассказал.
Неважно. Выбравшись из клетки, я первым делом освободил попугая. Мой сообщник переминался на жердочке и бормотал что-то нечленораздельное, но как только дверца открылась – выбрался наружу.
Обезьяны в клетках тихонько гомонили. Я задумался, не освободить ли и их, но побоялся, что меня и не убьют, и не освободят, а вот бестолковый переполох поднимут.
Зато попугай сразу сообразил, что делать. Я подтащил свое неуклюжее тело к окну, привлек его внимание к задвижке – и умная птица принялась ее теребить. Он явно сопоставил задвижку на дверце клетки и эту, смекнул, что делают они одно и то же – и заинтересовался открывающимися перспективами.
Это заняло много времени. Он все-таки был только птицей, а даже самый ловкий клюв уступает человеческим пальцам. Но в конце концов попугай справился, и уже я всунул в щель клюв, навалившись всем весом.
Окно начало открываться!..
Увы, именно в этот момент открылась и дверь. Темноту прочертил луч света... кстати, я упоминал, что у жителей той «страницы» есть искусственное освещение? Не обычные факелы и лампы, а что-то вроде магических светильников, только, понятно, не магические. Вот один такой источник света и держал лысоватый... и при виде моей открытой клетки он ахнул, и его взгляд заметался.
Окно открылось, попугай издал довольный вопль и вылетел. Увы, после этого лысоватый сразу меня заметил – и метнулся вперед.
Но я оказался быстрее. Моя нелепая тушка еле переваливалась, но мне всего-то и нужно было, что... перевалиться. Перевалиться через подоконник – и выпасть из окна.
Увы, полет длился
