Вот только сверну получше мое письмо, оберну его в остатки своей одежды и ненадежней уложу в эту железную шкатулку, которая когда-то хранила столько векселей и драгоценных камней.
На сем предаю свою душу господу.
Аминь!
Джошуа Пентикост, эсквайр
На острове Разочарования.
7 мая. Лето от рождества милосерднейшего господа нашего Иисуса Христа тысяча шестьсот пятьдесят восьмое.
Постскриптум: 1. Пусть не забудет тот, кто первый прочтет это письмо: Вильям Блэк, Джордж Поттер, мальчишка Пит (его фамилия Лэйзи), а также покрывающие их родные и знакомые должны быть немедленно умерщвлены. А если к этому времени они успеют умереть своей смертью, то да будут умерщвлены их потомки до десятого колена, ибо не может остаться без самого сурового возмездия негр, ослушавшийся своего белого господина.
2. Все население острова Разочарования должно быть без промедления вывезено в Джошуаленд или любой другой пункт, где наиболее высок спрос на рабов, и продано без излишней поспешности, дабы за них. получена была та цена, которую надлежит получить за самых послушных, самых обученных и самых набожных рабов. Тех, кого я ценою неслыханных трудов обучил лицедейскому мастерству, ни в коем случае не продавать по отдельности, а только комплектно и по особо повышенным ценам. Буде таковые цены не сразу будут предложены, подождать, сколько потребуется, на должное разъяснение покупателям истинной ценности этих актеров, не останавливаясь перед дачей пробных спектаклей, разумеется, за соответствующую оплату.
Из полученных в итоге этой распродажи денег десять процентов поступит в пользу того, кто тщательно и своевременно выполнит эту мою последнюю волю. (В сумму эту не входят расходы по перевозке, питанию и прочему содержанию моих негров до дня продажи, каковые должны быть возмещены выполнителю моей воли с нормальным банковским процентом надбавки.) Остальные же девяносто процентов за вычетом расходов по перевозке, питанию и прочему содержанию моих рабов до дня продажи плюс нормальный банковский процент на день продажи должны поступить в доходы банкирского дома «Джошуа Сквирс и сыновья», Хэппитаун, Джошуаленд, Северная Америка.
Примечание. Из этой суммы, имеющей поступить в доход банкирского дома «Джошуа Сквирс и сыновья», одна четверть процента должна ежегодно поступать на цели благотворительности, желательней всего среди семей, оставшихся без кормильца, пропавшего без вести.
3. Да не удивятся те, кто услышит из уст моих негров о рыжебородом белом, который спустится с небес, чтобы спасти человечество. Ибо разве не ясно любому благомыслящему человеку, что спаситель вторично сойдет на нашу грешную землю только в облике англичанина и ни в каком другом? И пусть черноволосые и чернобородые испанцы, португальцы и прочие презренные паписты попробуют сунуться на остров Разочарования, где ждут пришествия рыжебородого белого!
4. Что же касается самого острова Разочарования, то в отношении его дальнейших судеб да поступит с ним прочитавший это письмо по своему усмотрению.
Аминь!»
Пока Егорычев медленно, с трудом разбираясь в витиеватом старинном почерке, прочел вполголоса эту странную и страшную исповедь англо-американского конквистадора семнадцатого столетия, Смит молча светил ему фонариком.
Только в одном месте, в самом начале, встретив название банкирского дома «Джошуа Сквирс и сыновья», оба наших героя переглянулись: письмо принадлежало перу одного из отдаленных предков мистера Фламмери! Это было поистине удивительное совпадение! Сэмюэль Смит, у которого на самом донышке сознания сохранилась с нежных мальчишеских лет мечта о пиратских кладах, в конечном счете обязательно попадавших в руки положительного героя романа, ожидал от этого свертка пожелтевшей бумаги сведений о кладе, который сделал бы и его и Егорычева на всю жизнь обеспеченными людьми. Сэмюэль Смит никак не был бы против приличного клада. Но письмо Джошуа Пентикоста, эсквайра, не содержало упоминаний о каких-либо ценностях, кроме негров-рабов и их потомства.
На мгновение у кочегара мелькнула мысль, что мистер Фламмери, пожалуй, не поскупился бы, чтобы заполучить в свои руки этот документ трехсотлетней давности, который не только представлял из ряда вон выходящую семейную реликвию, но и достаточное для не слишком требовательных и придирчивых судей подтверждение прав наследников покойного Пентикоста, а следовательно, и Роберта Д. Фламмери на остров Разочарования. К чести кочегара Смита, он и в мыслях при этом не имел, что стоило бы вручить или продать письмо Пентикоста его благочестивому потомку; Смиту доставляло истинное удовольствие сознание, что при любых обстоятельствах не видать капитану Фламмери этого загробного послания его пращура, как своих ушей. И он понимал, что в этом вопросе у него не будет никаких расхождений с Егорычевым.
- Здорово? - спросил Егорычев, бережно сворачивая рукопись в трубочку.
- Чистый роман Стивенсона! -сказал кочегар.
- Это почище всякого Стивенсона! Его пираты не были магистрами наук и не распространяли христианство. Они были обычные, незатейливые разбойники. И вряд ли они знали о Шекспире. А этот Пентикост - чистейший конквистадор. Вы никогда не слыхали такого слова - «конквистадор»?
- По совести говоря, что-то такое слыхал когда-то, но не запомнил. ..
- А вы вообразите себе помесь купца, пирата, открывателя новых земель и массового убийцы их населения.
- Кажется, наш святоша Фламмери - его прямой потомок, - заметил, чуть помолчав, кочегар.
- Ну да, раз «Банкирский дом Джошуа Сквирс и сыновья», значит потомок.
- И не нужно очень напрягаться, чтобы заметить у них фамильное сходство.
- Теперь, - сказал Егорычев, - очень многое становится ясным: и происхождение местных негров; и почему они говорят по-английски; и как и на какой предмету их предки были обращены в христианство; и откуда пошло на острове знание Шекспира и любовь к театру; и кто проживал три века тому назад в нашей пещере; и почему она называется Священной. Теперь стало понятно даже, почему островитяне так фальшивят, когда поют религиозные песнопения...
- Признаться, последнее мне не совсем ясно, - рассмеялся Смит.
- А вы представьте себе, старина, на минуточку, что у этого омерзительного старичка был соответствующий слух, и все становится на место.
- Постойте, постойте! Вы хотите сказать, что он перевирал мотивы, когда обучал их петь, а они так в точности все и запомнили?..
- Ну да! А потом в таком же перевранном виде передали своим потомкам. Через несколько поколений перевранное освящается и становится законом. Если хотите, канонизация фальшивого - основа религии, любой религии. Но знаете, Смит, что меня больше всего потрясло в этом документе?
