От изучения находки его оторвал голос Каннингема.
— Сэр, взгляните, а сигара-то фальшивая!
Матрос был прав. История с псевдодокументом повторилась: «сигара» была очень тщательно выстрогана из коричневой древесины. Труд приложен немалый, особенно если учесть, что строгают здесь острыми сколами раковин (Паганель успел рассказать кое-что о быте и нравах туземцев Новой Гвинеи).
Обнаружилось, что скелета под мундиром нет, ни единой косточки. Сидящего человека одежда изображала за счет каркаса из палок, на одну из них был насажен череп. Объем придавали высохшие листья и стебли травянистых растений.
Неизвестно, сколько они еще изучали бы странную хижину и ее обитателя, но из джунглей донесся звук, заставивший вздрогнуть. В отдалении кто-то завопил на одной ноте, причем, похоже, прижимал время от времени ладонь к губам на протяжении вопля.
Сигнал тревоги? Призыв к соплеменникам: соберемся и уничтожим чужаков? Проверять, так ли это, Том Остин категорически не желал.
— Что-нибудь видишь, Уилан? — громко спросил он (второй матрос остался снаружи и приглядывал за окрестностями).
— Пока ничего. Но мне кажется, что задерживаться здесь не стоит.
— Ты прав. Уходим.
Перед уходом Каннингем спохватился:
— Надо похоронить бедолагу по-христиански…
— Отставить! Надень голову на место! И фуражку тоже!
Они быстро шагали к берегу, настороженно поглядывая про сторонам и держа пальцы рядом со спусковыми крючками. Том на ходу пояснял:
— Мичман уже похоронен. Вы еще не поняли, что это была усыпальница или мавзолей? Бедняга стал здесь после смерти местночтимым святым. Ему молятся, подношения приносят, хижину в порядке поддерживают, крыша совсем новая. Возможно, там… — Пушечный выстрел оборвал Тома на полуслове. — Проклятье! На «Дункане» неладно! Бегом, быстрее!
* * *
Они выскочили из джунглей и Том сразу же сбавил аллюр: на вид всё в порядке. Шлюпка, как и было приказано, держалась в кабельтове от берега. На «Дункане» тоже всё было по видимости спокойно, никто не пытался взять яхту на абордаж с туземных пирог за полным отсутствием таковых в пределах видимости.
Он махнул шлюпке: подплывайте! — и вдруг понял, о чем известил выстрелом Дуглас.
Люди. Трое. В полумиле отсюда, на другом берегу устья. Двое размахивают руками, третий поднял над головой палку с привязанной тряпкой, и тоже энергично ей машет. Том навел на них подзорную трубу и убедился: европейцы. Одеты в лохмотья, но когда-то эти тряпки были одеждами белых людей.
— Все в шлюпку! — скомандовал Остин. — Вы двое тоже садитесь на весла.
— Гарри… — произнесла Лавиния на удивление тихо, когда шлюпка отвалила от берега.
— Не хочу вас расстраивать, миссис Грант, — сказал Том, — но скорее это уцелевшие спутники бедолаги мичмана.
— Там Гарри, я чувствую сердцем…
Против такого веского довода Том не нашел возражений. Да и ни к чему, сейчас доплывут и все станет ясно.
На половине пути Лавиния выхватила у него подзорную трубу, нацелила ее на берег. Недолгое время спустя произнесла:
— Это точно Гарри. Тот, что с палкой.
И зарыдала. Впервые за все время знакомства с Остином.
Он вынул трубу из обмякшей руки, вгляделся. Трудно было узнать в изможденном, обросшем, поседевшем человеке знакомого лишь по дагерротипам Гарри Гранта, но Тому показалось, что Лавиния не ошиблась.
Под килем шлюпки заскрежетал песок. Грант отбросил свою палку и стоял теперь на коленях у самой воды. Бормотал что-то неразборчивое. Молился, кажется. Лавиния продолжала рыдать.
— Капитан Гарри Грант, я полагаю? — спросил Том Остин и перепрыгнул на берег. — Мы за вами.
Глава 25
Житие святого
или
Великий самозванец
Парусно-паровое судно отплыло от британских берегов, пересекло Атлантику, прошло Магеллановым проливом, отшвартовалось у побережья Чили, в порту Талькауано. Дальше предстоял переход в Австралию, затем к Новой Гвинее… А на борту судна находился один из величайших авантюристов всех времен и народов.
Возможно, кто-то подумал, что судно называлось «Дункан», и начал гадать, кто же тот великий авантюрист: майор Мак-Наббс? Паганель? Кто-то третий?
Нет, речь сейчас не об яхте лорда Гленарвана. Судно называлось «Витязь», и было корветом российского ВМФ. Авантюриста звали Николаем Николаевичем Миклухой, в течении жизни он присваивал себе и другие имена, но по-настоящему звался именно так.
Илл.43. Авантюрист Миклуха: самозваный араб, самозваный барон, самозваный Маклай, самозваный верховный вождь Папуасского Союза (никогда не существовавшего).
Корвет «Витязь» двинулся маршрутом яхты «Дункан» спустя пять лет после завершения экспедиции Гленарвана, так что вроде бы прямого отношения к нашему расследованию авантюрист и самозванец Миклуха не имеет. Но косвенных связей достаточно, и обойти молчанием личность такого масштаба не поднялась рука.
Миклуха посещал те же острова Тихого океана, что и «Британия», а на Новой Гвинее, среди папуасов, суммарно прожил даже дольше, чем капитан Грант в нашей версии.
Прослеживается связь и с лордом Гленарваном. В самом начале расследования мы отметили герцогскую корону, непонятно по какому праву украшавшую вымпел на мачте «Дункана». Примерно тем же занимался и Миклуха. Яхты он не имел, вымпел повесить было некуда, — заказывал визитные карточки с вытесненной золотом баронской короной. Бумагу для писем использовал не простую — именную, тоже с короной. Английские джентльмены привыкли верить на слово людям своего круга, документы не спрашивали. В результате британская пресса называла Миклуху исключительно «бароном Маклаем».
Кстати, в процессе написания этой книги неясность, касающаяся герцогской короны Гленарвана, прояснилась. Вот какой информацией поделился Денис Морозов, бессменный наш критик и консультант:
«Есть право заслуги, когда в качестве особого благоволения верному вассалу дают право нарисовать на своём
