— У вас такой вид, что вам не помешает промочить горло.
Ганн благодарно кивнул и приложил бутылку ко лбу.
— Пока мы здесь, я, должно быть, литров двадцать жидкости поглотил.
— Жаль, нет тут Питта и Джордино. — печально сказала Молли. — Я скучаю по ним.
Ганн рассеянно уставился в землю.
— Все мы по ним скучаем. Я знаю, что у адмирала сердце на части рвется.
Молли сменила тему:
— Как продвигаются дела?
Ганн кивнул в сторону наполовину разобранной антенны:
— Она все еще плохо поддается. Дело пошло немного быстрее, когда мы поняли, как к ней подступиться.
— Ужас, — заключила Молли, окинув задумчивым взглядом фронт работ, — если попытка спасти тысячи людей кончится провалом. А ведь вполне может быть.
— Не ставьте крест на Джиме Сэндекере, — предостерег ее Ганн. — Белый дом может помешать ему заполучить «Теодор Рузвельт», но готов поспорить с вами на ужин при свечах и с тихой музыкой, что он отыщет что-нибудь взамен.
— Принимается, — слегка улыбнулась Молли. — В такой паре я рада буду оказаться в проигрыше.
Он удивленно взглянул на нее:
— Прошу прощения?
— Оговорка по Фрейду. — Молли устало улыбнулась. — Я имела в виду «в таком пари».
В четыре утра Молли приняла вызов Сэндекера. В голосе его не было ни малейших признаков усталости.
— Когда вы рассчитываете закончить?
— Руди считает, что последнюю секцию мы отправим на борт «Ланикая»…
— Куда? — перебил Сэндекер.
— «Ланикай», небольшой грузовой каботажник, который я арендовала для отправки антенны в Перл-Харбор.
— Забудьте про Перл-Харбор. Как долго вы еще будете там?
— Часов пять, — ответила Молли.
— Время поджимает. Напомните Руди, что у нас в запасе осталось менее шестидесяти часов.
— Если не в Перл-Харбор, то куда, мы идем?
— Берите курс на залив Халауа на острове Молокаи, — ответил Сэндекер. — Я нашел другую платформу для установки рефлектора.
— Другой авианосец?
— Даже кое-что получше.
— До залива Халауа меньше ста километров через пролив. Как вам это удалось?
— Судьбу покоряют те, кто не ждет милостей от случая.
— Говорите загадками, адмирал, — попеняла ему заинтригованная Молли.
— Просто скажите Руди, чтоб сворачивался и отправлялся на Молокаи сегодня не позднее десяти утра.
Как только она отключила мобильный телефон, в палатку вошел Ганн.
— Снимаем последнюю секцию, — устало сообщил он. — И уходим отсюда.
— Адмирал звонил, — известила она Ганна. — Велел нам везти антенну в залив Халауа.
— На Молокаи? — спросил Ганн, прищурив глаза.
— Так было сказано, — резко ответила она.
— Как по-вашему, что за корабль он вытащил из своей шляпы?
— Хороший вопрос. Лично я понятия не имею.
— Лучше нам оказаться в победителях, — пробормотал Ганн, — а не то придется всю шарагу закрывать.
Луны не было, но в мерцании звезд, заполонивших небо, море отливало голубовато-зеленым фосфоресцирующим светом. Ветер переменился, задул с юга. Покрытый зелено-желтой листвой парус округлился, уподобившись татуированной женской груди, и «Дивная Мэйв» рысцой, одолевая волну за волной, как мул, бегущий в компании чистокровок, устремилась прямиком на северо-запад. Питт и представить себе не мог, что неказистая посудина способна так хорошо идти под парусом. При желании можно было закрыть глаза и представить себя на борту первоклассной яхты, лихо и беззаботно несущейся по морю.
Волны и облака теперь не казались путешественникам враждебными. Перестали они бояться и ночного холода, потому что «Дивная Мэйв» вышла в теплые воды. Море уже испытало их на прочность, и испытание это они выдержали триумфально. В награду за проявленное мужество погода просто благоволила к ним.
Есть люди, которым надоедает глазеть на воду с тропического пляжа или с борта круизного лайнера. Питт был не из их числа. Его беспокойная душа и прихотливые волны хорошо понимали друг друга; их дружба была нерушима при любых обстоятельствах.
У Мэйв и Джордино больше не возникало ощущения, будто они борются за выживание. Редкие прежде проблески радости, едва не уничтоженные стихией, становились все более частыми. Неиссякаемый оптимизм Питта, сила его характера помогли им выстоять в схватке с природой, где та показала все ужасы, на какие способна. Друзья ни разу не заметили у него и намека на гнетущее состояние, в какую бы переделку ни попадали. Как бы ни был Питт сосредоточен, ориентируясь по звездам или внимательно присматриваясь к поведению ветра, он всегда улыбался.
Осознание того, что влюблена по уши, далось Мэйв нелегко: ее независимый дух бунтовал. Зато, смирившись в конце концов с неизбежным, она отдалась своему чувству всем сердцем. Она постоянно ловила себя на том, что следит за каждым движением Питта, за выражением его лица, когда он отмечал их местонахождение на карте южных морей, доставшейся от Родни Йорка.
Тронув Питта за руку, она тихонько спросила:
— Мы где?
— Как только рассветет, я намечу наш курс и определю расстояние, отделяющее нас от Гладиатора.
— Может, тебе лучше отдохнуть? Ты и двух часов не спал с тех пор, как мы покинули Невзгоды.
— Обещаю надолго предаться благостному сну на последнем этапе нашего плавания, — сказал он, всматриваясь сквозь сумерки в картушку компаса.
— И этот тоже не спит, — указала она на Джордино, который беспрестанно проверял, все ли в порядке с фальшкорпусами и снастями, скреплявшими их посудину.
— Если попутный ветер продержится, а мои навигационные выкладки окажутся близкими к истине, мы увидим твой остров послезавтра рано утром.
Мэйв обратила глаза к бескрайней россыпи звезд:
— Как прекрасны сегодня небеса!
— Как женщина, которую я знаю, — произнес Питт, переводя взгляд с компаса на паруса, а потом на Мэйв. — Сияющее создание с невинными голубыми глазами и волосами, словно золотой дождь. Она чиста, разумна и создана для любви и жизни.
— В твоем описании она весьма притягательна.
— Это только поначалу. У нее отец — самый богатый человек во всей Солнечной системе.
Мэйв, прогнув спину, прижалась к Питту и ощутила его крепость. Коснулась губами смешливых морщинок вокруг глаз, сильного подбородка.
— Ты, должно быть, крепко врезался в нее.
— Врезался, а почему бы и нет? — медленно выговорил он. — Она единственная девчонка в этой части Тихого океана, которая вызывает у меня страстное, безумное желание.
