— Это звучит как паранойя, — сказал Громов немного спокойнее. — Но поверь мне, все очень и очень серьезно. Если мы ошибемся — это плохо кончится.
Леони долго смотрел на мужчину в своем кресле и сосредоточенно думал. Затем он достал из шкафа небольшую фляжку и добавил немного содержимого в свою чашку. Мужчина подошел к сидящему и протянул ему вторую. Он молчал, пока уровень напитка не достиг экватора.
— Я верю тебе, — сказал он, наконец. — Какой бы бредовой не казалась эта история, я все еще помню, как ты выручал меня в колледже, и к тому же, я привык доверять своим инстинктам.
— Отлично! — сказал Громов, поднимаясь. — Я знал, что ты не забыл это. Теперь мы должны обсудить план действий.
* * *
Маски, черно белые и те, чьи краски сродни радуге переливающейся в капле росы. Маски, большие и маленькие, едва прикрывающие глаза, украшенные перьями и бархатом, лентами, стразами и декоративными цветами. Все люди ежедневно носят маски, но сегодня никто этого не скрывал.
Зайдя в сад, Эмма подивилась разнообразию костюмов. Здесь было людно, ведь мало кто хотел провести этот, невероятно летний для весны, вечер в стенах бальной залы. Да, они старались и украшали её, но какого черта, когда в их распоряжении оказался большой, живой и пропитанный весенней романтикой сад? Эмма огляделась, аллея была совсем рядом. Именно там они решили начать игру, которую Лилиан и Мориса придумали еще до начала каникул, на которых она решила остаться в поместье вместе с Феликсом. Но это не спасло её от уверений подруг.
— Костюм необходим! — просто сказала ей Лилиан, и Эмма не стала возражать, потому что знала: она все равно купит его.
И она купила. Это было немного жестоко, по её мнению, но Лилиан настояла на том, что на маскарад Эмма прибудет в образе кельтской богини. Никто не знал об этом, так как по правилам игры они должны были держать свои костюмы в строгом секрете. Каждый из них должен был искать остальных, а найдя кого-либо, взять у него ленту цвета его факультета с именем, написанным на ней маркером. Победителем становится тот, кто первый соберет все ленты, а значит — узнает своих друзей под маской.
И так, никто не знал её наряда, никто кроме Лилиан и Феликса, с которым они договорились прошлым вечером. Подходя к аллее, Эмма замета свою мать. Джессика стояла, облокотившись о каштан, и разговаривала с неизвестным мужчиной. Пройдя мимо них, девушка поздоровалась и голос, ответивший ей, показался знакомым. Она уже слышала его в академии, но кто это — преподаватель, персонал с кухни — она не знала.
Внезапно ей подумалось, что среди замаскированных могут быть ректор и Громов, но поразмыслив, отмела Соболева, так как он уехал из поместья на какую-то встречу в Мюнхен два дня назад, и еще не вернулся. А Громов, он отпадал на том основании, что его голос она узнала бы, говори он даже шепотом. Такой же красивый, чистый тембр был только у его сына, и она ощущала радость от осознания того, что на этом сходства между ними заканчивались.
— Я расшибусь о дерево, если Гром будет Зевсом, — серьезно сказал Макс, когда они беседовали в гостиной после ужина.
Да, эта идея с игрой и правда была хороша. Время летело, беспощадно приближая судный день, и всем им необходимо было отвлечься. Это было весело, и сегодня она собиралась найти всех своих друзей и получить главный приз — не тот, который сулила Лилиан, а тот, имя которому — победа.
Вот, еще пара-тройка метров, и она окажется на аллее. И, первым делом найдет Феликса, ведь никто же не говорил, что запрещено искать в паре! А вместе они справятся быстрее и, заодно, проведут больше времени вместе. Думая об этой перспективе, Эмма сладко улыбалась, и ей было совсем не важно, что длинное, почти в пол, платье не располагает к скоростным передвижениям. Отцепив, наконец, подол от ветки куста, она обернулась на шорох, и сердце радостно ускорило бег.
В полумраке сада, неподалеку от неё, прислонившись спиной к стволу дерева, сидел мушкетер её величества. В которого из знаменитой троицы оделся Феликс, она не знала, да и какая разница кого он изображал? Форма ведь у них все равно одинаковая! Подкравшись сзади, Эмма тихо-тихо опустилась на колени и, осторожно просунув руки под широкополую шляпу, закрыла его глаза. Наслаждаясь волной, захлестнувших её эмоций, девушка тоже закрыла глаза и, улыбнувшись, приблизилась к его шее. От кожи веяло теплом и пахло весенней свежестью и тайной. Это опьяняло и где-то на уровне подсознания родилось желание бросить все, схватить его и вместе спрятаться в её комнате.
— Я нашла тебя! Где же мой поцелуй? — ласково прошептала Эмма, вдыхая его аромат. Дрожь, пробежавшая по нему при первых звуках её голоса, неизбежно передалась и ей. Но он медлил, и она потянулась к его губам.
— Хорошо, — прошептала она, скользя рукой по щеке, — тогда я возьму сама…
Она потянулась еще, и почти коснулась его губ своими, когда ощутила, как его бросило в жар, и он прошептал ей:
— А я все ждал, когда же ты, наконец, признаешь, что не смогла устоять!
Взрыв. Еще один, и еще один. Это проникли и вдребезги разорвали её мозг три факта.
Первый факт — это не Феликс! Парень, которого она обнимает — не Феликс Штандаль. Это было невозможно, ведь и костюм, и запах его туалетной воды, и чувство теплоты у неё в груди, в конце концов, кричали об обратном.
Второй, и по шкале катастроф, она оценила его в девять из десяти баллов, — этот парень — Демиен Альгадо! Живот нещадно скрутило морским узлом. И, подытоживая то, чего и так было сверх достаточно для немедленного самоубийства: факт третий — она сказала ему все эти нежности и полезла целоваться… Все, кто хочет видеть локальный апокалипсис — сюда! Вот он: она чуть не поцеловала Альгадо!
— Боже, — выдавила она, хватаясь за живот, — меня сейчас вырвет.
И, действительно, позывы были столь сильными, что она откинулась за дерево и приготовилась опозориться еще больше. Но, как ни странно, все обошлось, а Демиен просто не слышал, потому что смеялся, не обращая на неё внимания. Возможно, смыться отсюда было лучшим вариантом: Эмма поднялась и, приподняв подол, дабы увеличить скорость, рванула на аллею, через зазор в изгороди. Но, едва очутившись на твердом асфальте, она ощутила, что её схватили за руку, а следом и вторая оказалась в его плену.
— Отпусти! — выдавила она сквозь зубы.
— Зачем? — спросил Демиен, наслаждаясь своим превосходством. — Ты же этого хотела?
— Что ты…
— Ты просила поцелуй, — глаза его хитро сверкнули, — так получи его!
Сказав это, он перекинул руки ей за спину и, прижав Эмму к себе, медленно приблизился к её лицу.
