— Сам стал светским человеком, но провел три года в здешнем "раю", — и всё вернулось».
Лавиния поглядывала на мужа с недоумением.
Слушая монологи капитана, они дошагали до Нью-Хайленда. Поселение не отличалось большими размерами. Две хижины, напоминавшие ту, в которой нашли останки мичмана, но вдвое больше размером. И еще несколько построек поменьше.
И кладбище — совсем рядом, на прилегающей поляне. Остин насчитал там девять холмиков с крестами, а еще над одним торчало нечто вроде туземного копья.
* * *
Из четырнадцати брошенных здесь людей уцелело пятеро: капитан, боцман Дик Тернер и трое матросов (Айртон, как объяснил капитан, был временно произведен в боцманы из боцманматов, когда экипаж пришлось разделить). Тернер на берег не вышел, он едва держался на ногах и оставался в Нью-Хайленде, — подкидывал топливо в костерок, разведенный под громоздкой конструкцией. Еще один матрос лежал здесь же, на вольном воздухе, и признаков жизни не подавал.
— Мы все больны, — сообщил Грант. — Не знаю, что было бы, случись у всех пароксизмы лихорадки в один день… Но пока Господь миловал от такого.
Он подошел к ложу страдальца, пощупал лоб, пожаловался:
— Все запасы хины исчерпались, как и многого другого…
— На «Дункане» хватает хинного порошка, — успокоил Том Остин. — Скажите, это действительно перегонный куб?
Он кивнул на громоздкую конструкцию. Огромный медный котел с герметичной крышкой, змеевик… Едва ли здесь дистиллировали воду.
— Да, это он, — подтвердил Грант. — Я заказал его в Сиднее… Давно, когда был совсем другим и был глух к зову Господа. Его необходимо уничтожить, нельзя оставлять папуасам такое наследство. Спирт сводит их с ума, и я давно бы прекратил перегонку. Но после того, как закончились патроны и консервы, лишь спирт не позволял нам погибнуть. Сегодня мы покончим с этим. И с Нью-Хайлендом тоже. Это прОклятое Господом место, оно должно исчезнуть с лика Земли, как исчезли Содом и Гоморра.
Том Остин обменялся взглядами с Лавинией, и ему показалось, что в ее взгляде нарастает тревога и недоумение. Возможно, он ошибался и ему просто хотелось это увидеть.
Гарри Грант подошел к небольшому бочонку — жестяному, на десять галлонов, такие имелись и на «Дункане». Грант свинтил крышку, попробовал поднять емкость, но сил не хватило: бочонок покачнулся, толика жидкости выплеснулась.
— Пахнет не слишком аппетитно, — констатировал Том Остин.
— Мерзкое пойло из тростника и бананов, — согласился Грант. — Но любой папуас продаст за него родную мать. Помогите мне!
— Что вы хотите сделать?
— То, что надо было сделать давно… Спалить это мерзкое место! Да помогите же!
— Уилан! — Том кивнул на бочонок.
Матрос подошел, ухватился за вторую ручку.
* * *
Уничтожить перегонный куб так просто не удалось. Змеевик совместными усилиями разломали на три части, но Грант сказал, что этого мало. Папуасы, дескать, имеют страсть и талант имитировать созданное белыми людьми. Если исхитрятся и сделают змеевик из глины и бамбука, — тот будет работать, хоть и плохо. Котел тоже надо унести или уничтожить. Том вспомнил хижину-святилище, и согласно кивнул: умеют имитировать, и неплохо.
Однако уничтожить котел с толстыми стенками было нечем, потребовался бы паровой молот или хороший заряд пироксилина, и Том Остин решил: дотащим до берега, загрузим в шлюпку и утопим в реке… Если бы он представлял цену этого своего решения, бросил бы тяжеленный медный котел здесь, и пусть хоть все папуасы острова сопьются и перемрут.
Но он не представлял.
* * *
Капитан заявил, что сам, своими руками должен уничтожить Нью-Хайленд, иначе на небесах это благое дело ему не зачтется. Он метался между постройками с горящим факелом в руке, — и они, щедро политые спиртом, быстро вспыхивали, огонь полз по бамбуковым стенам, охватывал крыши. Грант, с его длинной всклокоченной бородой, с растрепанными полуседыми кудрями, напоминал сейчас Тому Остину древнееврейского пророка, не дождавшегося от Господа дождя из огня и серы, решившего собственноручно покарать грешников.
Уилан и Каннингем освободили котел от содержимого, приладили крышку на место. Матросы Гранта увязывали в тючки скудное имущество. Сам капитан заявил, что ничего из прОклятого места не возьмет.
Из джунглей долетел знакомый звук — тот, что они слышали в хижине мичмана. Том Остин встревожился, велел своим матросам отдать револьверы тем людям Гранта, что выглядели пободрее (именно они сопровождали капитана на берег), а самим держать карабины наготове.
…Тяжеленный котел, вопреки опасениям Тома, движение к берегу не задерживал — тропа вела под уклон, и котел катился по ней сам, приходилось лишь слегка направлять его, чтобы не цеплялся за деревья. Гораздо больше хлопот причинила транспортировка больного матроса — его тащили на волокуше, отыскавшейся в хозяйстве Гранта.
До берега добрались без приключений, хотя еще дважды слышали тот же самый крик. Но папуасы, даже если находились поблизости, ничем иным себя не проявляли.
Неприятности начались, когда обнаружилось: одиннадцать человек и груз вельбот не заберет. Больной сидеть решительно не мог, а лежа занимал слишком много места. Но и без него громоздкий котел не позволял всем разместиться.
— Оставим котел, — решил Том, — делать два рейса слишком опасно. Скоро здесь окажутся дикари со всего острова.
Он кивнул на столб дыма, поднимавшийся над горящим Нью-Хайлендом. Грант немедленно запротестовал:
— Ни в коем случае! Лучше я останусь здесь, меня дикари не тронут. Вернетесь за мной, когда затопите это дьявольское изобретение подальше от берега.
Лавиния ничего не сказала, но подошла поближе к мужу и достала револьвер из кобуры. Том понял, что надо что-то срочно придумать. И придумал:
— Заберем и утопим одну лишь крышку котла, папуасы ее не восстановят. Тогда поместимся все. Только вот чем разбить шарнир…
Он шарил взглядом по песчаному берегу, безуспешно
