К детскому дому, расположенному на окраине утопавшего в июльской зелени села, на бережке особенно широко раскинувшейся здесь глади степной реки, подъехали с помпой.
Вереницу автомобилей возглавлял торжественно-черный, огромный, как грузовик, джип — «Лендкрузер». В нем, овеваемые прохладной струей воздуха из кондиционера, восседали Клифт и Лисицин. На переднем сиденье бронещитом застыл молчаливый охранник. Следом, пыля по проселку, подкатила колонна разномастных иномарок и микроавтобус «Пежо» — с подарками детям и снедью для шефов по случаю предстоящего по поводу благотворительной акции банкета. На «Газели» подъехали бригады телевизионщиков.
Лисицин споро выскочил из машины и поспешил к журналистам, торопливо вспарывающим замки-«молнии» кофров с аппаратурой и расставляющим на траве боевые треножники видеокамер.
Клифт, выбравшись из джипа, крутил головой, обозревая окрестности:
— Эх, Юрий Степанович, красота-то какая! — услышал он за спиной.
Оглянувшись, увидел второго зама, Борщева.
— Нас, Юрий Степанович, встречают, — предупредил тот.
Клифт с интересом рассматривал находившийся в полусотне метров детский дом. Явно постройки прошлого века, но крепкое еще двухэтажное здание, рубленное из широченных, в два обхвата, бревен вековых лиственниц, с затейливой резьбой по наличникам окон, крашенных в веселенький голубенький цвет, с крышей, крытой бурым от ржавчины кровельным железом. На широком крыльце с деревянными столбами-колоннами застыла стайка детей и взрослых: две девочки в сарафанах до пят, в кокошниках, с хлебом-солью, и несколько мужчин и женщин в строгих деловых костюмах и платьях. В сторонке, несколько наособицу, — баянист залихватского вида с инструментом на груди.
Трусцой, гремя разгрузкой, как солдаты, занимающие боевые позиции, деловито пробежали мимо телеоператоры, заняли господствующие на подступах к крыльцу позиции.
— Пойдемте потихонечку, — предложил Борщев.
С приближением гостей баянист рванул меха и выдал переливчато мелодию, в которой Клифт не без удивления угадал «Свадебный марш» Мендельсона.
— Та, что впереди, — заведующая детским домом Горячева Елизавета Ивановна, — нашептывал между тем Борщев. — Рядом — глава района, Антон Федорович Поршнев. Ну и мелочевка разная — завотделом районного образования, учителя, воспитатели…
Заведующая детдомом, — на удивление молоденькая, худенькая, стройная, сама не слишком отличавшаяся от старших воспитанниц, рдея щеками, шагнула навстречу гостям. По кивку Борщева угадав, кто в этой процессии главный, обратилась к Клифту:
— Дорогой Юрий Степанович! — запнулась, смутившись, поправила воздушно-белый шарфик на плечах, продолжила срывающимся голосом, как пионерка: — Мы все, в особенности наши дети, счастливы видеть вас на пороге нашего общего дома. Спасибо вам за внимание к нашим деткам, за подарки… — Она окончательно сбилась, смутилась под пристальным взглядом неморгающих телекамер.
На выручку подоспел глава района — высокий, дородный, с тремя подбородками, уложенными один на другой и незаметно переходящими в жирную грудь, распирающую темный костюм-тройку:
— Глубокоуважаемый Юрий Степанович! Волнение заведующей детским домом понятно. Несмотря на значительную поддержку со стороны государства, органов местного самоуправления, которую мы оказываем этому учреждению, помощь нефтяников оказывается всегда кстати и воспринимается с благодарностью. — Он искоса глянул на телекамеры, приосанился и выдал как по писаному, обращаясь к невидимой телевизионной аудитории: — Компания «Южуралнефть» является традиционным спонсором для всей социальной сферы района. Мы искренне благодарим руководство компании, — он жестом указал в сторону Клифта, — в лице ее руководителя, Юрия Степановича Жабина, за бескорыстную и неустанную заботу о детях, оставшихся без попечения родителей. Вы обратили внимание, — на этот раз глава без утайки, честно и открыто смотрел в объективы телекамер, — что мы не называем содержащихся здесь детишек сиротами. Они не сироты. Они имеют заботливых и ответственных родителей, в роли которых выступают государство, муниципальные власти, а также постоянные социально-ответственные спонсоры вроде компании «Южуралнефть».
Репортеры, словно по команде, дружно сорвались с места, шустро выкатили рядком свои камеры, нацелились на Клифта.
Тот, благодарно кивнув, принял из рук Лисицина папочку с заранее заготовленным текстом и, посматривая то в нее, то прямо в объективы — видел по телеку не раз, как это делали выступающие политики, — выдал без запинки речевку:
— Представители нефтяной компании «Южуралнефть» не временщики на этой земле. Наша компания является самым крупным налогоплательщиком в областной и районный бюджеты, что способствует росту благосостояния населения, создает новые рабочие места. Но, кроме этого, мы постоянно изыскиваем внутренние резервы, экономя порой на самом необходимом, чтобы еще чем-то помочь нашим гражданам — малоимущим, пенсионерам, детям и инвалидам. — Клифт оторвался от бумажки, просветленно огляделся вокруг, представляя одновременно, как поможет ментам эта запись в изобличении его как мошенника. Но собрался с духом и продолжил: — Вместе со всеми жителями этого благодатного, богатого недрами края, наша компания устремлена в будущее. А будущее, как известно, заключается в детях. Дети, у которых мы сегодня в гостях, нуждаются в особой, я бы сказал, отеческой заботе. Поэтому мы приехали не с пустыми руками. — Клифт обернулся к своей многочисленной свите: — Что же вы медлите? Несите подарки!
Баянист, четко уловив момент, опять врезал свадебный марш, вспугнув грачей, с гвалтом слетевших разом с высоченных, как небоскребы, тополей во дворе, заметавшихся черными точками по белесому небу и осыпавших гостей едкими, как известь, каплями помета.
Глава района, брезгливо смахнув белоснежным платком серую кляксу с лацкана пиджака, обернулся к заведующей, растянув губы в улыбке:
— Ну что ж, Елизавета, приглашай дорогих гостей в дом!
11
Внутри здания бросалась в глаза чистенькая, примазанная свежей масляной краской, осветленная побелкой, но все-таки неистребимая до конца сиротская бедность. Она проглядывала предательски — то в стоптанных вкривь и вкось детских ботиночках в раздевалке, в латках на простынях застеленных ровно кроваток, в затертых, истрепанных до бумажной бахромы по-краям, сшитых заново толстыми суровыми нитками, подклеенных книжках на полках библиотеки, слышалась в скрипнувшей некстати подгнившей половице под истертым линолеумом.
