— А как, простите, с рапортами летчиков?
— Это пусть вас не беспокоит, — ответил Александр Петрович. — В данный момент удовлетворить их просьбу я не смогу. Они закончат намеченную серию испытаний до конца.
Теперь решено было абсолютно все. Сергей вышел в приемную. К нему сразу же подступила Ирина.
— Что с вами? У вас такой растерянный вид, — участливо спросила она.
— Ничего, Ирочка, — успокоил ее Сергей.
— Вас уже разыскивает Боровиков. Вы уезжаете в отпуск?
— Я, кажется, вообще уезжаю.
— Куда? — не поняла Ирина.
— Сначала, вы правы, в отпуск. А потом в адъюнктуру. Во всяком случае, в КБ я больше не работаю.
— Не может быть, — не поверила Ирина.
— Правда, Ирочка.
— Вы сами так захотели?
— Нет, Ирочка. Мне такая мысль в голову не приходила.
— Значит, это они? — указала она пальцем на дверь кабинета.
— Именно «они».
— Я имею ввиду — вместе с Руденко, — пояснила Ирина. — Теперь он главный советник по всем вопросам.
— Он, надо полагать, был им всегда.
— В таком случае я тоже здесь не останусь ни на один день, — сказала Ирина.
— Ну зачем же так, Ирочка? — поразился ее решительности Сеогей. — Это будет неправильно. К вам все относятся чудесно.
— А что с вашей работой, которую вы привозили? — неожиданно спросила Ирина.
— А вы откуда о ней знаете? — удивился Сергей.
— Рассказывали ваши коллеги. И очень смеялись.
— Над чем?
— Представляли, как вытянется физиономия у шефа, когда вы будете докладывать ему о ней.
— Она вытянулась у меня! — усмехнулся Сергей и добавил: — Работа пока отклонена. Но только пока.
— Сегодня же подам заявление! — упрямо повторила Ирина.
— Не делайте этого, Ирочка, — попросил Сергей. — Не делайте во всяком случае до тех пор, пока не подберете себе другую работу.
— Где вы будете сегодня? Дома? В Есино?
— Еще не знаю.
— Я хочу к вам приехать.
— Наверное, все-таки махну в Есино, — решил Сергей. — Надо кое-что передать ребятам. А пока пойду к Боровикову.
— Позвоните мне, Сережа, когда вернетесь из Есино, — попросила Ирина.
— Хорошо, — пообещал Сергей.
— Я буду очень ждать.
Сергей понимающе кивнул.
— Обязательно позвоню. Только не делайте никаких глупостей, — сказал он и вышел из приемной.
«Милое, трогательное существо», — невольно подумал он об Ирине. — И преданное, как, пожалуй, никто. Единственная, кто встретил меня здесь с улыбкой и с таким решительным протестом провожает». Сергей шел по коридору и вдруг остановился. Ему не захотелось проходить через общий зал, не захотелось отвечать на вопросы. Не захотелось даже встречаться с Юлей, хотя он и не был уверен, что она там, у кульмана, на своем рабочем месте. Он свернул на боковую лестницу и задержался. Закурил. «Ловко все получилось, — снова подумал он. — А может, и к лучшему? Три года учебы. Кандидатская степень. А что будет потом — это уже другой разговор. Хорошо сказал как-то Леша Чекан: «Жизнь, командир, как та барабулька. Пока ее тянешь, она сто раз перевернется». Только почему же над новым объективом надо работать год? Выдумал, старый черт, тот срок, который ему выгоде, и ляпнул!»
Боровиков встретил Сергея, как и следовало ожидать, предельно официально.
— Где будете отдыхать? — спросил он, не поднимая на Сергея глаз.
— Пиши: Сухуми, — указал Сергей.
Боровиков на мгновение задумался.
— Надеетесь достать путевку?
— Надеюсь вдоволь накупаться в море, — ответил Сергей.
Больше вопросов Боровиков не задавал, заполнил отпускной билет и выдал его Сергею. Сергей сунул билет в карман. Решил, не заходя домой, ехать в Есино. В вестибюле минуту задержался и по внутреннему телефону позвонил Юле. Трубки никто не снял. «Позвоню завтра», — подумал Сергей. Вышел на улицу, остановил проходившее мимо такси и поехал на вокзал.
Надо сказать, что дорога несколько успокоила его. Народу в вагоне было немного. Ему никто не мешал. Он мог обдумать все не торопясь. И он обдумал. В конце концов, разве не того же добивался от него Верховский? И при каждой встрече напоминал, что ему совершенно необходимо расти как ученому, что на одной практике он далеко не уедет. Разве не это же предложил, хотя и в приказном порядке, сейчас ему Кулешов?
Друзья встретили его упреком.
— Ты бы хоть предупредил, что в отпуск собираешься, — пожимая ему руку, сказал Заруба.
— А вам откуда об этом известно? — удивился Сергей.
— Боровиков звонил. Нигде не может тебя найти. Просил передать, что шеф приказал достать для тебя путевку. Так вот, в следующий вторник можешь ехать.
— И даже сказал куда?
— Ты же сам вроде Сухуми выбрал:
— Удивительно трогательная забота о бывшем подчиненном! — усмехнулся Сергей.
— О бывшем? — переспросил Окунев.
К ним подошел Владимир. Оказывается, он тоже уже знал, что Кулешов не пустил его в отпуск. Сообщил все тот же старательный Боровиков.
— Как же ты там все перепутал? Доверяй серьезные дела вашему брату! — полушутя, полусерьезно проговорил он.
Сергей впервые вдруг за все это время почувствовал обиду. Друзья смотрели на него с укором. От него чего-то ждали, на него надеялись, а он уже ни для кого ничего не мог сделать. Его уже оторвали от них. Оторвали, и даже не посоветовались с ним. И вот за эту бесцеремонность по отношению к себе было обидно. Сергей рассказал друзьям, чем закончилась для него встреча с Кулешовым. Его не перебивали, хотя слушали, почти не веря. Но потом поняли, что он не шутит. И тогда Окунев вдруг выругался зло и хлестко.
— Никогда не думал, что шеф такой старый дурень. Отпустить тебя мог только полный осел, — откровенно сказал Заруба.
— Он не отпустил, он выгнал, — поправил Окунев.
— То-то и оно, — согласился Остап.
— Ну и черт с ним! Защищайся и не возвращайся к нему! — сказал Владимир. — Разве тебя в другое КБ не возьмут?
— Защищусь и останусь на преподавательской работе, — вслух подумал Сергей.
— Получу звание и тоже уйду в адъюнктуру. Не запретит. Я давно уже тут ишачу, — сказал Окунев.
— Ладно. В отпуск так в отпуск, — сказал Сергей. — Я, знаете, пока в электричке ехал, даже помечтал малость. Хоть раз в бархатный сезон покупаюсь:
— Хочешь сразу на юг? — спросил Владимир.
— Почему сразу? Приехал к тебе договариваться. Махну на неделю к старикам. Подваливай в пятницу. Пару дней вместе постреляем.
— Буду как пить дать! — пообещал Владимир. — А оттуда, захочешь, и тебя прихвачу.
— Дети вы. Малые и неразумные хлопчики, — вздохнул вдруг Заруба. — Такой поворот в жизни, а они думают о какой-то дурацкой стрельбе.
