А люди, все идут и идут. Как их много! Я отвык от людей. Море людей. Океан людей. Они все сегодня пришли сюда, зачем? А вот схвачу, вон того, в жилетке, вытяну из толпы и спрошу: "Зачем, вас так много сегодня — люди?" Нет, не поймет, не ответит, еще чего доброго — ударит. Дурачок, я ж в философском смысле…
Город, как он наваливается… всей своей тяжестью, духотой, асфальтом, машинами. Еще секунду назад, я был частью другого мира: частью холодной воды, голубого неба, теплого солнца, тишины, а теперь все. Город. Затянул. Город — настоящий. В нем нет этого ощущения иллюзорности. Здесь если начнешь сомневаться в происходящем, то обязательно подсунут для убедительности, что-нибудь нелепое. Сумкой, кто-нибудь стукнет, в неожиданное место, или — о! — пожалуйста: мужик на плечах тащит овчарку. Ну правильно — затопчут в толпе, вот и тащит, или вон, еще: негра запустили, да какого негра — длиннющий и лицо… такое, будто хочет убить Тайсона… Или уже убил. Нет — город, город всегда настоящий, город он…
И вдруг я увидел Сашу. Только секунду… может, меньше, но ее лицо, глаза, улыбка… вот только что… Где?.. Где она?..
— Саша! — кричу я. — Саша! — Поднимаю руки. — Саша — это Глеб! Я Здесь Саша!… - Люди обходят меня, пугаются, но не обращаю внимания, снова и снова кричу ее имя: — Саша! Саша!… - Но ее нет. Город — настоящий, но не всегда…
— Игорь, не пей больше, пожалуйста, — попросил я.
— Он не послушает, — сказал Антон. — Он не соображает, вцепился в эту бутылку…
Игорь опять поднял глаза, посмотрел куда-то вверх, но я знаю, что на меня. Такое бывает у очень пьяных. Может из-за того, что в глазах двоится?..
— Кто ты? — спросил.
— Я Глеб.
— Что тебе нужно?
— Мне надо, чтобы ты не пил.
— Зачем?
— Я объясню, если ты отдашь мне бутылку.
Он прищурил один глаз, приподнял руку, назидательно покачал пальцем.
— Ну что, договорились? — спрашиваю.
Не ответил опустил голову, стал смотреть под ноги. Пьяные люди очень подозрительны, так легко мне ее не выудить. Я повернулся к Антону: — Давно, вы здесь сидите?
— Я, уже больше часа здесь. Я нашел его, а тут еще три алкаша сидели, деньги у него взяли и за водкой пошли.
— Все деньги?
— Нет не все. Я смотрел, он им не много дал.
— И что, сидишь, смотришь как он пьет?
— А что делать?
— Он тебя, тоже не узнал? — спрашиваю.
Игорь поднял голову, откинулся на стуле, поставил бутылку на стол, положил рядом руки, ладонями вниз. Несколько секунд разглядывал меня, и опять уронил подбородок на грудь.
— Почему? — спросил еле слышно.
— Что ты сказал?
— Я тебя узнал… Я не о чем тебя не просил… Почему, ты не даешь мне… умереть?..
— Игорь… Игорь посмотри на меня.
Он усмехнулся, но голову не поднял. Я посмотрел на Антона:
— Ты, давно в городе?
— В два приехал.
— А Саша?
— Осталась в Петрозаводске… Мы с ней поругались там… Ты знаешь, она… она нас просто разыграла всех… Думаю… думаю, ей нравилось наблюдать за нами… Она, наверное, какая-нибудь сатанистка… Как, думаешь?
— Очень может быть, — говорю. Достал пачку, вытянул две сигареты, одну протянул Антону. — Ты не знаешь, как он добрался?
— Не знаю Глеб. Он ничего не рассказывает. Вот, только что, за два часа, в первый раз…
Игорь поднял, и перевернул бутылку, сделал большой глоток, потом бросил под ноги, она там не первая, загремели, покатились под столом.
— Этот… старший брат… Это он меня вытащил? — спросил белорус шепотом, трудно разобрать слова. — И теперь ты ему должен, да?
Ты ж гляди, соображает, да еще как…
— Да. И я сделаю, что обещал. А ты должен мне. И ты пообещаешь мне, что там пить не будешь… Ты дашь мне слово.
Не ответил, наверное не понял меня, думаю, последняя порция подействовала; он наклонился, уперся лбом в край стола.
— Глеб, он алкоголик, — сказал Антон. — Он может и пообещать, но…
— Он не будет пить.
— Будет.
— Сейчас я тебя ударю.
— Это ничего не изменит.
— Ты ни хрена не знаешь, — зло сказал я. — Ты не знаешь, сколько у этого человека воли. Ему просто надо знать зачем… зачем жить… И я объясню ему… Эта жизнь, стоит того, чтобы жить… Я, просто, поговорю с ним, и все объясню… И он поверит, потому, что я сам верю…
— Ну, не знаю.
— Не знаешь, так… помолчи.
— Идут, — сказал Антон. Я посмотрел куда и он. К нашему столу подошли трое, стали садиться. Двое мордастых, и один маленький, щуплый, поставил пакет, внутри загремели бутылки.
— А ну стоп! — остановил их. — Развернулись и пошли отсюда!
Один из мордастых повернулся ко мне: — Что? Я рабочий человек…
— Столик занят!
— Мы здесь сидели…
— Туго доходящий?! Нормальных слов, не понимаешь?!
— Я буду пить здесь… Потому, что я!.. Рабочий человек! — Сел. Двое помялись, но последовали примеру. Значит не поняли. Что ж, раз такое дело… Я уперся кулаками в стол, чтобы встать, но…
Чья-то рука схватила "Рабочего человека" за ухо, от боли вскрикнул, вцепился в руку, но оторваться не смог; голова неестественно повернулась; он поднялся со стула, встал на цыпочки, потянулся вверх, вдруг потерял равновесие, и… бабах… Упал, стукнулся копчиком, ноги подлетели на пол метра. Только теперь, я увидел Сергея.
29
Сергей наклонился за стулом, замер, повернул голову, посмотрел на самого маленького из троицы: — Блин, вы еще здесь?! Вы смелые люди…
— Все-все — уходим!
— Бежим… нахрен! — зло бросил Сергей.
— Да, бежим!…
Маленький, кивнул на пакет: — Мы одну возьмем… возьмем?
— Берите все. Только быстро, чтоб я вас не видел…
Схватили пакет, торопливо вышли из-за стола: — Мы его заберем, да?
— Всенепременно, и не сбрасывайте темпа.
Помогли подняться третьему, пошли быстро, по очереди оглядываясь на нас.
Сергей поставил стул на ножки, уселся, взял со стола пачку, закурил, взгляд блуждал где-то внизу, но вот поднялся, уткнулся в меня:
— Ну, что у вас тут происходит?
Я не ответил. Сергей скривился, будто удивлен моим молчанием, повернулся к Антону: — Как дела капитан?
— Нормально.
— Как рука?
— Поломал.
— Ааа…. — Опять ко мне: — Так и будешь, вот так вот… с таким лицом… как дурак?
Не обращая внимания, я глядел вперед: на Антона, на Игоря, который все также сидит, упершись лбом в стол.
— Тебе это не идет Бузыкин… не идет… - сказал Сергей.
Откуда это, — про "Бузыкина"? Вспомнил — "Осенний Марафон".
— Ну?.. Узнал откуда? А? Какой фильм? Давать подсказку, а?.. Я ж вижу… ты азартный Парамоша…
