Это был доктор Антекирт в сопровождении Петера Батори и Луиджи Феррато. Пескад и Матифу остались в городе, где они занялись какими-то приготовлениями, и, по всей вероятности, должны были появиться на сцене, когда настанет время сыграть свою роль.
Прошли сутки с тех пор, как «Электро-2» бросил якорь под прикрытием длинной гряды скал, которая образует естественный мол в порту Триполи.
Переход из Тетуана был проделан так же быстро, как и в Тетуан. Остановились только в Филиппвиле, в маленькой бухточке Филфила, и то на какие-нибудь три часа, чтобы достать арабское платье, после чего «Электро-2» тотчас же отправился в путь, причём его появление даже не было замечено в Нумидийском заливе.
Когда доктор и его спутники сошли на триполитанский берег – не на пристани, а среди скал за портом Триполи, – это уже не были пять европейцев, а пять жителей Востока, одежда которых не могла привлечь внимание. Возможно, Петер и Луиджи, не привыкшие носить арабское платье, держались в нём несколько принуждённо, зато Пескад и Матифу, профессия которых требовала постоянных переодеваний, нисколько не были смущены таким маскарадом.
С наступлением ночи «Электро-2» укрылся в уединённой бухточке, которая почти не охранялась, как, впрочем, и все это побережье. Здесь он должен был стоять наготове, чтобы выйти в море в любой час дня и ночи. Очутившись на суше, доктор и его спутники взобрались на скалистый берег, прошли по набережной, сооружённой из огромных каменных глыб, до Баб-эль-Бара, иначе говоря, до Морских ворот, и углубились в лабиринт узких городских улочек. Первая же гостиница, которая им встретилась, – выбирать здесь не приходилось, – показалась путешественникам весьма сносным убежищем, тем более что им предстояло провести там всего несколько дней, а быть может, и несколько часов. Они выдали себя за людей скромного достатка, обыкновенных тунисских торговцев, прибывших в Триполи, чтобы принять участие в празднике аистов. Доктор так же хорошо говорил по-арабски, как и на других североафриканских наречиях, и никто не догадался бы, что это европеец.
Хозяин принял с распростёртыми объятиями пятерых путников, которые оказали ему великую честь, остановившись в его гостинице. Это был весьма болтливый толстяк. В завязавшемся оживлённом разговоре доктор узнал немало интересного. Оказывается, из Марокко в Триполитанию недавно пришёл караван; с ним прибыл, по словам хозяина, человек, хорошо известный в стране, по имени Саркани, и поселился в доме Сиди Хазама.
В тот же вечер доктор, Петер и Луиджи, приняв кое-какие меры предосторожности, смешались с толпой пришельцев, расположившихся лагерем на равнине. Прогуливаясь, они наблюдали за домом мокаддема, стоящим на границе оазиса Менхие.
Так вот где находилась взаперти Сава Шандор! Со времени пребывания доктора в Рагузе ещё ни разу отец и дочь не были так близко друг от друга! И всё же их разделяла неприступная стена. Конечно, ради освобождения Савы Петер был готов на все, даже на сделку с Саркани. И он и граф Матиас Шандор не задумываясь отдали бы негодяю состояние, на которое он так зарился! Но они считали своим долгом совершить акт правосудия, покарав негодяя, предавшего Иштвана Батори и Ладислава Затмара!
Они прекрасно понимали, что захватить Саркани и вырвать Саву из дома Сиди Хазама чрезвычайно трудно, почти немыслимо. Быть может, следует пустить в ход хитрость, а не силу? Нельзя ли воспользоваться для похищения завтрашним праздником? Да, конечно, таков и был придуманный Пескадом план, разработке которого доктор, Петер и Луиджи посвятили весь этот вечер. Выполнить его взялся Пескад, хотя и знал, что рискует при этом жизнью. Но если славному малому удастся пробраться в жилище мокаддема, быть может, он сумеет освободить Саву Шандор? Он отличался такой ловкостью и отвагой, что для него, казалось, не было ничего невозможного.
Итак, на следующий день, часа в три пополудни, доктор Антекирт, Петер и Луиджи заняли наблюдательные посты на равнине, в то время как Пескад и Матифу готовились сыграть свою роль в самый разгар празднества.
Пока ещё не было никаких признаков, что с наступлением вечера равнина наполнится шумом, движением, озарится светом бесчисленных факелов. Едва можно было заметить сновавших в густой толпе просто одетых сенуситов, которые передавали друг другу масонскими знаками приказы своих главарей.
Теперь следует вкратце рассказать восточную, или, вернее, африканскую, легенду, основные эпизоды которой будут представлены на празднике аистов, имеющем огромную притягательную силу для мусульман.
В давно минувшие времена на африканском материке жило племя джиннов. Именовали их тогда булхебрами, и они занимали обширную территорию на границе пустыни Хамада-эль-Хамра, между Триполитанией и Феццанским царством. Это был могущественный, грозный, несправедливый, вероломный, воинственный и свирепый народ. Ни один африканский властитель не мог справиться с джиннами.
Настал день, и пророк Сулейман решил не напасть на джиннов, нет, но обратить их на путь истинный. Он послал к ним одного из своих проповедников, чтобы научить их любить добро и ненавидеть зло. Напрасный труд! Дикие джинны схватили миссионера и убили его. Дерзость джиннов объяснялась тем, что ни один соседний король – они знали это – не решился бы послать свои войска для завоевания их пустынной и малодоступной страны. Они думали, что никто не сообщит Сулейману, какой приём они оказали его проповеднику. Но они глубоко ошибались.
В царстве джиннов водилось много аистов. А, как известно, эти птицы отличаются благонравием, поразительным умом и, главное, здравым смыслом, ибо, по словам легенды, они никогда не водятся в стране, название которой обозначено на монетах, ведь деньги являются источником всех бед и увлекают человека в бездну пагубных страстей.
Видя, что джинны погрязли в пороках, аисты созвали совещание и решили послать гонца к пророку Сулейману, чтобы навлечь его справедливый гнев на убийц миссионера.
Пророк тотчас же призвал своего любимца удода и приказал ему собрать в заоблачных высях африканского неба всех аистов, живущих на земле.
Приказание было исполнено, и, когда целые сонмища аистов слетелись к пророку Сулейману, они, говорит легенда, "походили на огромную тучу, которая покрыла своей тенью всю страну от Мизды до Мурзука".
Каждый аист взял в клюв по камню, и все они полетели в страну джиннов. Там, паря над землёй, птицы побили камнями этих злых людей, чьи души заключены теперь на веки веков в глубине пустыни Хамада-эль-Хамра.
Такова легенда, которую добрые мусульмане собирались представить в лицах на празднике. Сотни аистов были пойманы с этой целью и ожидали часа своего освобождения, стоя по большей части на одной ноге под защитой огромных сетей, растянутых на равнине Сунг-Эттелате. Порой птицы издавали странный звук, похожий на барабанную дробь, который разносился далеко кругом. По сигналу аисты должны были подняться в воздух и сбросить на толпу верующих безобидные комья земли, в то время как на равнине вспыхнут разноцветные огни факелов и под крики толпы грянут музыкальные инструменты и ружейные выстрелы.
