Склонившись над багажником авто, она перекладывала свои вещи и его не видела. Рядом с нами стояла семья туристов, беседуя с пожилым мужчиной, только что вышедшим из паба «Джипси Мот».
— Теперь она называется Чёрч-стрит[29], — сказал он им. — Потому что на ней церковь Св. Элфиджа. Но раньше, до того как сюда пригнали этот корабль и снесли все дома вокруг, чтобы построить для него док, на этой улице были магазины и жилые дома аж до самой пристани. Биллингсгейт-стрит ее прежнее название.
Они пошли дальше, потом послышался детский голос, требующий мороженого. Мы уселись в машину и поехали. Оглянувшись назад, когда она поворачивала на подъездную дорогу к училищу, я увидел ярко-красный открытый спортивный автомобиль, выскочивший с улицы напротив паба «Джипси Мот», с мужчиной за рулем и пустым местом рядом с водителем. Он последовал за нами, когда мы у входа Королевского военно-морского училища свернули направо, затем еще раз направо, выезжая на улицу.
Я сказал ей, что он нас преследует, на что она ничего не ответила, но на ее лице появилось твердое выражение, и она взглянула в зеркало заднего вида.
— Кто это? — спросил я ее. — Что ему нужно?
Она не ответила и, когда я повторил вопрос, покачала головой.
— Он студент или просто турист?
— Полагаю, студент.
Далее она вела молча, направляясь к реке, пока мы не доехали до шоссе и не повернули к северу. Я несколько раз оглядывался, но только на въезде в Блэкуоллский туннель под Темзой мельком заметил красный спорткар, виляющий среди машин позади большого цементовоза. Она его тоже заметила и сменила ряд, надавив на педаль газа так, что мы едва не уткнулись в задний бампер идущего впереди автомобиля.
— Думаете, он гонится за нами?
Мне пришлось перекрикивать шум двигателей, отражающийся от стен туннеля. Она утвердительно кивнула.
— Почему?
— А вы как думаете? — прокричала она.
Она сжала губы в тонкую линию, зло сверкая глазами. Я пожал плечами. Ко мне это не имело никакого отношения. Однако у меня было тягостное предчувствие, что все может стать иначе, если я попаду на ее корабль в Антарктике.
— Кто он? — опять спросил я, когда мы снова оказались в относительной тишине наземного потока транспорта.
— Его зовут Карлос, — сказала она, ударив рукой по рулевому колесу. — Это он послал этого чертова маленького мерзавца. Один из его мальчиков, но он ему к тому же еще и родня. Даже внешне на него похож.
— На кого похож?
— На Ангела.
Она искоса взглянула на меня своими необыкновенно синими глазами и рассмеялась.
— О, вам он понравится.
— Кто такой этот Ангел? — спросил я.
Продолжая глядеть на меня, она едва не въехала в идущий впереди автомобиль.
— Вы правда хотите знать? Он мой сводный брат, невероятно красивый, как этот мальчишка. И он страшный бабник, — прибавила она злобно. — Имеет каждую девку, что попадается ему на пути. По-всякому. Больше всего он любит заставлять их ползать на четвереньках с задранными вверх задницами, и тогда он…
Она глянула на меня с едва уловимой улыбкой.
— Вижу, вас это шокирует, но он вот такого сорта мужчина.
Подрезая грузовик, она неожиданно свернула в другой ряд.
— Dios mio! Мне ли не знать.
Немного помолчав, она сказала:
— Это в нем итальянская кровь, доставшаяся от той проститутки по имени Розали Габриэлли.
Она неожиданно свернула налево, съезжая с шоссе. Бросив на меня еще один взгляд, она весело хохотнула, и ее глаза засияли от непонятного мне возбуждения.
— Не волнуйтесь вы так. Я думаю, что там, во льдах моря Уэдделла, у похоти нет шансов. Вы будете в безопасности.
И снова она хохотнула тихим хриплым смехом.
Дорожный знак информировал, что мы на Ист-Индия-Док-Роуд. Она притормозила перед светофором.
— Простите, мне не следовало говорить о своей семье. Мы не всегда пример для подражания.
Она слегка пожала плечами.
— Но это, пожалуй, относится ко многим людям.
Включился зеленый свет, и она повернула налево в боковую улицу.
— Вы когда-нибудь ездили на Доклендском легком метро? Похоже на эстакадную электричку в Нью-Йорке до того, как там понастроили небоскребов. Я высажу вас около здания редакции «Дейли телеграф». Там вы на метро доедете до Тауэра, а оттуда до вокзала на Ливерпуль-стрит рукой подать, можете пешком или на подземке.
Она еще раз свернула налево в убогую узкую улочку, в конце которой виднелась река, затем направо, откуда стало видно больше воды, и, развернувшись, поехала назад тем же путем. Река мелькнула еще раз, потом мы проехали через ворота каких-то доков.
Я взглянул через плечо. Спорткара не было видно.
— Где мы? — спросил я.
— На Собачьем острове[30]. В Вест-Индских доках.
— Похоже, вы тут хорошо ориентируетесь.
— Я тут живу.
— Почему?
— Потому что дешево. У меня тут пара комнат в доме, который будут сносить.
Мы выехали на высокую набережную Южных доков, к двум массивным зданиям с большой площадью остекления, облицованным похожими на гранит плитами, позади которых между опор поднятой над землей железной дороги повсюду виднелись высокие козловые краны застройщиков.
— Через пару лет от старых улиц Тауэр-Хэмлетс[31] ничего не останется.
— Наверняка в Лондоне есть и другие районы с таким же недорогим жильем, — заметил я. — Почему вы выбрали именно этот?
— Вы задаете слишком много вопросов.
Обогнув круглые столбы железной дороги, она остановилась около второго из двух зданий с застекленными фасадами.
— Я люблю воду, а здесь река и доки вокруг.
Она кивнула на железную лестницу, выкрашенную в фирменный синий цвет Доклендского метро и уводящую наверх к маленькой станции.
— У меня есть ваш адрес и телефон. Я свяжусь с вами. Надеюсь, это будет через две-три недели.
Поблагодарив ее за то, что подвезла меня, я выбрался из машины. Она уехала, и я ее не видел до тех пор, пока полиция не вызвала меня из Норфолка для опознания тела женщины, которое они выловили из Южных доков. Ее тело, когда его при мне вытащили из холодильника и сняли пластиковое покрывало, выглядело так, будто ее до смерти изрубили топором.
Кроме того дня я с ней больше не встречался, и те ужасающие останки, которые показали мне в больничном морге, опознать было довольно трудно. Телосложение было примерно таким же. Это и все, что я мог им сказать. «Обратите внимание на ее одежду и на кольцо на пальце», — сказали они мне. Но мне было неизвестно, какая одежда была у Айрис Сандерби, и колец у нее могло быть сколько угодно. Определенно, я не заметил у нее кольца, когда сидел напротив нее в кормовой кабине «Катти Сарк» и когда ее руки лежали на рулевом колесе, пока она везла меня по Блэкуоллскому туннелю и на Собачьем острове.
