— Как это может быть? — возразил я. — Вы уже стары, каким же образом «Она» могла осудить на смерть кого-нибудь при жизни вашей бабки, когда она сама еще не родилась тогда?
Вместо ответа Биллали только улыбнулся своей странной улыбкой и, молча отвесив нам низкий поклон, ушел. Мы не видели его целых пять дней.
После его ухода мы начали обсуждать наше положение. Мне вовсе не нравились упоминания о таинственной королеве, «Той, которой повинуется все», так беспощадно убивавшей несчастных иностранцев. Лео тоже был подавлен, но утешал себя мыслью, что «Она» была, несомненно, той личностью, которая упоминается в письменах на сосуде и в письме его отца, судя по намекам Биллали на ее могущество и возраст.
Я был так поражен всем происшедшим, что не мог и не хотел говорить о таком абсурде и предложил пойти выкупаться, в чем все мы очень нуждались.
Выразив наше желание какому-то человеку средних лет с необыкновенно свирепой физиономией, который, очевидно, был приставлен для надзора за нами в отсутствие Отца племени, мы зажгли свои трубки и вышли из пещеры. Около входа стояла толпа людей, очевидно, поджидая нас. Когда они увидали нас с дымящимися трубками во рту, то немедленно исчезли, полагая, что мы — могущественные волшебники. Наше огнестрельное оружие не произвело здесь такой сенсации, как табачный дым.[5] Мы поспешили к ручью и отлично выкупались, хотя многие из женщин, не исключая Устаны, выказывали намерение последовать нашему примеру.
Пока мы купались и возвращались опять в пещеру, солнце закатилось. Пещера была полна людей, которые собрались вокруг огня. Пылало несколько костров, и все ели свой ужин при свете ламп, висевших на стенах. Это были глиняные, грубо сделанные лампы всевозможных форм, некоторые довольно красивые на вид. Они состояли из красного глиняного горшка, наполненного растопленным жиром, и фитиля, пропущенного через деревянный круг, прикрепленный к верхней части горшка. Этот род лампы требует постоянного наблюдения, потому что огонь гаснет тотчас же, как сгорит фитиль.
Некоторое время мы сидели, наблюдая за угрюмыми людьми, молча поедавшими свой ужин. Наконец, нам надоело созерцать их, и я предложил всем отправиться спать.
Наш надзиратель безмолвно встал с места, вежливо взял меня за руку и направился в один из маленьких переходов, примыкавших к пещере. Мы прошли несколько шагов и очутились в небольшой комнате, вырубленной в скале. По одну сторону комнаты находился большой камень трех футов вышины, как бы закрывавший вход в нишу, где мой проводник назначил мне спать. В комнате не было ни окна, ни мебели. Приглядевшись внимательно, я пришел к заключению, что эта ниша была гробницей для умерших; эта мысль заставила меня содрогнуться, но я же должен был где-нибудь спать. Подавив ощущение страха насколько мог, я вернулся в пещеру, чтобы захватить свое одеяло, которое было принесено сюда вместе с другими вещами. Там я встретил Джона, получившего в свое распоряжение такую же «комнату» и решившего лучше ночевать на улице, чем пойти в «это ужасное место». Он попросил позволения ночевать со мной, и я был очень доволен этим.
В общем, ночь прошла спокойно, если не считать моего кошмара. Мне чудилось, что я похоронен здесь заживо и просто задыхаюсь от ужаса.
На рассвете нас разбудил звонкий звук трубы. Мы встали и пошли к ручью умыться, потом нам подали завтрак, во время которого одна из женщин, не особенно молодая, подошла к нам и публично поцеловала Джона. Никогда не забуду я выражения ужаса и отвращения на его лице. Он, как и я, не любил женщин, — и все его чувства отразились на его физиономии, когда женщина поцеловала его без всякого повода с его стороны и в присутствии его господ. Он вскочил на ноги и оттолкнул ее от себя.
— Никогда, ни за что! — воскликнул Джон, когда женщина, полагая, что он очень скромен, обняла и поцеловала его вторично.
— Уйдите прочь, прочь! — крикнул он, размахивая деревянной ложкой, которой ел, перед лицом влюбленной дамы.
— Прошу прощения, джентльмены, но уверяю вас, я ничего не знал. О Боже, она опять идет ко мне! Держите ее, мистер Холли! Пожалуйста, держите ее! Со мной никогда не случалось ничего подобного! Это против моих правил!
Джон умолк и изо всей силы бросился бежать из пещеры. В первый раз я услышал смех дикарей. Что касается женщины, ей было не до смеха. Она вся дрожала от ярости, выводимая из себя насмешками других женщин. Она буквально тряслась и шипела от злости, и при виде ее я невольно пожелал, чтобы нравственные принципы Джона не были так возвышенны, его образцовое поведение могло навлечь на нас опасность. Обстоятельства подтвердили мою догадку.
Женщина ушла, а Джон вернулся в крайнем возбуждении и с ужасом смотрел на всякую приближающуюся женщину. Я воспользовался случаем, чтобы объяснить нашим хозяевам, что наш Джон — женатый человек, несчастливый в своей семье, это и заставляет его бояться всякой женщины. Мое выступление было выслушано молча, а женщина, ничем не отличаясь от своих цивилизованных сестер, продолжала беситься и злиться на всех.
После завтрака мы пошли гулять, намереваясь осмотреть стада и возделанные поля народа амахаггер… У них существовало две породы коров. Одни — большие, безрогие, дающие превосходное молоко, другие — маленькие, жирные, годные на убой. Около коров бродили длинношерстые, косматые козы. Здесь охотно употребляют козье мясо, но я не видел козьего молока. Что касается обработки полей, то единственным орудием является железная лопата, поэтому полевая работа — очень трудная и тяжелая. Ею занимаются мужчины, женщины же совершенно свободны от всякой работы.
Сначала законы и обычаи этого необыкновенного народа поражали нас. Но со временем, — четыре дня прошло без особых событий, — мы много узнали от подруги Лео Устаны, которая следовала, как тень, за юным джентльменом. Она сообщила нам, что близ того места, где жила «Она», есть каменные ограды и колонны, называемые Кор, прежде, говорят, там были дома и жили люди, от которых произошел народ амахаггер. Никто не смеет подходить к этим развалинам, они прокляты, на них можно смотреть только издали. Есть и другие подобные развалины в разных частях страны, одна из гор высится над болотом. Пещеры прорублены в скалах людьми, теми же самыми, которые выстроили города. В их стране нет писанных законов, но есть строгие обычаи, и если человек нарушает их, его осуждают на смерть. На мой вопрос, какой способ умерщвления существует у них, Устана улыбнулась и сказала, что я скоро узнаю это. У них есть королева, «Она», которая появляется очень редко, один раз в два или три года, всегда закутанная так, что никто не видел ее лица. Говорят, что она прекрасна, прекраснее всех женщин, бессмертна и имеет огромную власть над всем. Время от времени королева выбирает себе супруга, и как только родится от этого союза дитя женского пола, супруга королевы сейчас же умерщвляют. Дитя растет и воспитывается королевой-матерью. Обо всем этом точно никто ничего не знает. Королеве повинуется вся страна. Ослушаться ее — значит умереть. Королева окружена стражей, хотя не держит регулярной армии.
