И был великим целителем, изгонявшим из тела болезни и яд одним наложением рук.
И такова была сила его речей, что сам царь боялся его. Царицу же и ее старшую дочь он ровно околдовал.
И вот однажды ночью, когда молодой жрец возносил молитву, ему было видение. Он узрел народ без греха, живущий невинно, как дети, просто и беззаботно.
«Они не знают Бога», – сказал он.
Но Бог знал о них. Они были Его детьми – больше, чем все другие народы.
На следующую ночь жрец перебрался через реку, следуя велению бога Ана найти этот удивительный народ и научить его, как узнать своего Бога. С ним ушла и царская дочь. Уже тогда говорили, что они должны положить начало новому божественному племени далеко в самом сердце лесов на востоке.
Нин посмотрела на Бек Нети и заметила, что уверенность его поколебалась. Рассказ жреца Луны нес в себе силу истины.
Она вызвала стража и повелела привести пастушка. Худой, низкорослый и боязливый, стоял он перед царицей.
– Откуда ты узнал эту историю?
Ни слова в ответ. Да он еще и грязный… Нин даже поморщилась, почуяв исходящий от него запах.
– Ну! – поторопила она.
Мальчик молчал.
Тогда заговорил Бек Нети, дружески объясняя пришельцу, что ему не хотят зла. Царицу развеселила история, которую он рассказывал в городе. Не хотел бы он порадовать их всех, повторив свою байку еще раз?
Мальчик смягчился. Собственно, это никакая не история, заметил он.
В степях на юге поют песню – он всего-то раз ее и слышал. Песню о царевне из земли Нод, которая пришла к лесному народу в Эдем с одним шаманом. Там у нее родилась дочь. И сын. Он тоже был шаманом. Теперь они живут на горе Ан, далеко на юге. Они землепашцы, и люди со всей равнины находят У них исцеление от болезней.
У них есть дети, а старший их сын известен своей силой и похож на царей земли Нод.
Наступила долгая тишина. Потом Бек Нети сказал:
– Ты можешь остаться здесь и на эту ночь, а завтра поедешь со мной на юг и покажешь эту гору.
Нин была рада: решение принято.
Жрец Луны поднялся, настала пора расходиться.
Откланиваясь, Бек Нети заметил:
– Мы ничего не потеряем, если поищем.
И Нин ответила:
– Но и обретем немногое, вероятно.
Оба кивнули – они всегда понимали друг друга.
Позже, много позже после полудня, Нин приняла решение. Она должна навестить живущую в пещере старую слепую жрицу богини Инанны, мудрую и всевидящую, как и звезда, которой она поклонялась.
После вечерней трапезы царица сняла корону, и золотые серьги, и мантию, и расшитое золотом платье, совершила омовение, надела на себя простую одежду и в одиночестве вышла из башни. Обойдя ее, она направилась к пещере на северной стороне.
«Как давно я была здесь в последний раз, – подумала она. – Возможно, я буду встречена не очень дружелюбно».
Но старуха улыбалась, ее невидящие глаза уставились на царицу, и она предложила властительнице сесть.
Еще раз рассказала Нин ту же историю.
Старая жрица слушала, и ничто в лице ее не менялось, но в воздухе возникло напряжение, подсказывавшее Нин: жрица не осталась равнодушной.
Пало молчание. Нин терпеливо ждала, не решаясь нарушить тишину. Наконец старая жрица заговорила: возможно, именно в этом заключается надежда звезды.
Потом она взяла лазурит и впилась в него мертвым взглядом.
Долго сидела она так. Нин даже показалось, что старуха не дышит.
Но вот она выпрямилась, вернувшись в свое тело, и сказала:
– Ан поставил свой знак на его лбу.
– Значит, он есть?
– Да.
– А знак – как это толковать?
Опять возникло молчание. Потом, будто насилу, старуха произнесла:
– Семижды отмщен будет Каин.
Никто из них ничего не понял, но, когда они расставались, у обеих зародилась надежда.
И, возвращаясь в башню, Нин подумала: «У него есть имя. Каин».
Каина разбудили играющие в листве солнечные лучи. Накануне поздно вечером он добрался до реки, переплыл ее в кромешной тьме и устроился на ночлег на большом дереве.
Он спал долго и сладко, как давно не доводилось. И начинающийся день был полон жужжания шмелей и пения птиц.
Каин чувствовал в себе умиротворение. Неужели отбушевавшая внутри буря очистила его, освободила от боли? Или тот удар ножом, поразивший вожака, наконец-то избавил его, Каина, от мучений?
Этого он не знал. Спокойно, даже безразлично перебирал он в голове подробности происшедшего и, не сознавая за собой греха, решил, что убийство было грубым и бессмысленным.
Сатана мог остаться в живых.
Он был не более чем животное.
За свою жизнь, охотясь или забивая скот, Каин убил много животных. Это редко его трогало и никогда не приносило облегчения.
Значит, сам он никакое не животное, подумал Каин.
Спустившись с дерева, он задумался над тем, что же все-таки подтолкнуло его к убийству. Разочарование в Сатане, обманувшем мечты его детства? Да, вероятно. Теперь это казалось ему нелепым. Но это ничего не меняло и как бы его не касалось.
Каин был покоен.
Он прогнал сон из глаз, умывшись в реке, тщательно ополоснул рот и сел на солнышке спиной к стволу большого дерева, чтобы перекусить тем, что собрал ему в дорогу Адам. Все имело остроту и вкус в это утро. Каждая подробность окружающего ясно и четко отпечатывалась в памяти Каина: высокие прошлогодние злаки с пустыми метелками, красные анемоны в молодой траве, рыба, плескавшаяся недалеко от берега.
Никогда еще хлеб не казался ему таким вкусным. Мысли приходили и уходили, но существовали на краю сознания, главным же оставались небо, река, трава и он сам, его тело. Он наконец обрел себя целиком и полностью. В это утро он всем своим существом постиг истину.
«Слов для этого я никогда не найду, – думал он. – Но сегодня, сейчас, здесь это не имеет значения».
И больше ничто не мучает.
Он смотрел на равнину, неизвестную землю. Кругом, сколько хватало глаз, колыхалась трава, из которой, как из моря, здесь и там поднимались острова деревьев. У самой реки трава была так высока, что в ней могли скрыться и лев, и лань, и коварная змея, и гнездо жаворонка.
Каин дал волю воображению, представив, как можно в море травы убить льва, что кажется простым лишь тому, кто не знает дикой природы и звериных повадок.
В отчужденности – опасность.
Неизвестная угроза.
И неизвестные возможности.
Долго сидел он и думал о том, как хорошо было бы возделать эти земли, распахать их. Какие здесь были бы поля! Их легко можно защитить от засухи, если провести речную воду по канавам.
