— Поверить не могу, что у звуковых потоков, несущихся к острову, хватит силы вызвать вулканическое извержение, — засомневался Сэндекер.
— Не у них самих, — отозвался Бейкуэлл. — Мы вот упустили из виду, что шахты Дорсетта делают вулканы более восприимчивыми к внешним сотрясениям. Даже слабенькое сейсмическое волнение способно вызвать вулканическую деятельность гор Скагс и Виклеман, поскольку за годы добычи алмазов удалена большая часть коренных залежей, сдерживавших давление газа снизу. Короче, если Дорсетт не перестанет копать, то рано или поздно его шахтеры откупорят основной канал, дающий выход расплавленной лаве.
— Выход расплавленной лаве, — машинально повторил Сэндекер. — Боже правый, что же мы наделали? Погибнут сотни людей.
— Не спешите каяться в грехах, — остановил его Бейкуэлл. — Насколько мне известно, на Гладиаторе нет ни женщин, ни детей. Вы только что спасли несчетное количество семей на Оаху от верного уничтожения. Ваша операция должна повернуть Белый дом лицом к угрозе. Последуют санкции и судебные действия в отношении «Дорсетт консолидейтед», это я вам гарантирую. Без вашего вмешательства акустическая чума продолжала бы свирепствовать, и неизвестно, какой крупный портовый город оказался бы в зоне схождения в следующий раз.
— И все равно… Ведь мог же я так расположить отражатель, чтобы отклонить звуковые волны в сторону необитаемых участков суши, — медленно выговорил Сэндекер.
— И наблюдать, как они навалятся еще на один ничего не подозревающий рыболовецкий флот или круизный лайнер. Мы же все сошлись на том, что выбранный путь — самый безопасный. Успокойтесь, Джим, вам совершенно не за что клясть себя.
— Хотите сказать, мне ничего не остается, как ужиться с этим?
— Когда, по расчетам доктора Эймса, звуковая волна достигнет Гладиатора? — спросил Бейкуэлл, отвлекая Сэндекера от покаянных мыслей.
Адмирал взглянул на часы:
— Двадцать одна минута до удара.
— Еще есть время предупредить жителей острова, чтобы они покинули его.
— Мои сотрудники в Вашингтоне уже пытались сообщить руководству «Дорсетт консолидейтед» о возможной опасности, — сказал Сэндекер. — Однако по приказу Артура Дорсетта всякая связь Гладиатора с внешним миром оборвана.
— Такое впечатление, что Дорсетт хочет, чтобы что-то произошло.
— Он хочет обезопасить себя от любого вмешательства до назначенного им срока.
— Все-таки остается вероятность, что никакого извержения не произойдет. Энергия звукового потока может рассеяться до удара.
— Судя по подсчетам доктора Эймса, надежда на это мала, — сказал Сэндекер. — А сами-то вы какой сценарий считаете наихудшим?
— Скагс и Виклеман относятся к щитовым вулканам, со времени своей предыдущей активности они успели образовать довольно пологие склоны. Вулканы этого класса редко бывают взрывоопасными, не то что тлеющие конусные. Однако Скагс и Виклеман не совсем обычные щитовые вулканы. Их последнее извержение было весьма бурным. Спецы из здешней обсерватории предполагают взрывы в основаниях или на склонах.
— Сможет ли кто-то на острове пережить этот катаклизм? — спросил Сэндекер.
— Все зависит от того, куда потечет лава. Если на запад, в сторону обитаемой части острова, то все погибнут.
— А если на восток?
— Тогда шансов на спасение несколько больше, даже в том случае, если сильное землетрясение разрушит большинство, если не все дома на острове.
— Есть опасность, что извержение вызовет приливные волны?
— По нашей оценке, указаний, что сейсмическое возмущение окажется настолько сильным и вызовет чудовищные волны, нет, — объяснил Бейкуэлл. — Совершенно исключено подобие массовой гибели, вызванной извержением Кракатау в тысяча восемьсот восемьдесят третьем году. До берегов Тасмании, Австралии и Новой Зеландии доберутся волны не выше полутора метров.
— Уже плюс, — вздохнул Сэндекер.
— Я вам перезвоню, когда разузнаю побольше, — сказал Бейкуэлл. — Будем надеяться, что я сообщил вам худшее, а все остальные новости будут хорошими.
— Спасибо, Чарли. Я тоже на это надеюсь.
Сэндекер отключил телефон и в задумчивости постоял на месте. По лицу его не было заметно, что он удручен: веки не дергались, губы не дрожали, — но в душе у Сэндекера гнездился ужас. Он не заметил, как подошел Руди Ганн, и тот тронул его за плечо:
— Адмирал, вам еще один звонок. Из вашего кабинета в Вашингтоне.
Сэндекер вновь включил телефон:
— Это Сэндекер.
— Адмирал? — долетел знакомый голос его давней помощницы, секретаря Марты Шерман. Ее обычно сдержанный тон сменился на какой-то возбужденно-нервный. — Пожалуйста, подождите, я переключу на вас звонок.
— Это важно? — раздраженно спросил Сэндекер. — У меня нет охоты заниматься официальщиной.
— Уж поверьте мне, на этот звонок вы захотите ответить, — радостно возразила Марта. — Одну секунду, я переключаю.
Пауза, потом Сэндекер не выдержал:
— Алло. Кто это?
— Доброе утро из Мира антиподов, адмирал. С чего это вы роскошествуете в безделье возле голубых Гавайев?
Сэндекер был не робкого десятка, но теперь почувствовал, как палуба уходит у него из-под ног.
— Дирк, боже правый, это ты?
— То, что от меня осталось, — ответил Питт. — Со мной Ал и Мэйв Флетчер.
— Поверить не могу, что все вы живы, — выговорил Сэндекер, чувствуя, как по жилам у него волнами проходит электрический ток.
— Ал просит приберечь для него сигару.
— Как этот дьяволенок?
— Брюзжит, потому как я ему есть не даю.
— Когда мы узнали, что Артур Дорсетт бросил вас на волю волн прямо в пасть тайфуну, я метал громы и молнии, чтобы начать массовый поиск, да только длинная рука Дорсетта свела на нет все мои спасательные усилия. Расскажи, как вам удалось выжить.
— Долгая история, — сказал Питт. — Лучше вы мне расскажите последние новости про акустическую чуму.
— История еще более запутанная, чем ваша. Подробно расскажу при встрече. Где вы сейчас?
— Нам удалось добраться до острова Гладиатор. В данный момент я сижу в кабинете Артура Дорсетта. Чтобы поговорить с вами, я воспользовался его телефоном.
Сэндекер застыл, не веря услышанному.
— Этого не может быть, ты шутишь.
— Правда истинная. Мы намерены вызволить близнецов Мэйв и бежать через Тасманово море в Австралию.
Питт говорил это таким тоном, будто собирался купить буханку хлеба.
Жаркое волнение сменилось у Сэндекера холодным страхом, но то был унизительный страх беспомощности. Несколько секунд он слова не мог выговорить, пока в потрясенное сознание не проник вопрошающий голос Питта:
