с Обмылком жили как крысы — в темноте, тихо и молча. Учитывая, что время суток в их ситуации тоже определялось весьма примерно, начинало уже казаться что это все продолжается вечность…
Поэтому, небо, свет и свежий воздух вызывали смешанные чувства облегчения и паники. Облегчения — потому что взятые припасы подошли к концу и жрать хотелось неимоверно, а паники — потому, что сверху опустился грейферный ковш похожий на голову огромного зверя и, захватив своими челюстями зерно, потащил его наверх.
Обмылок испугано оглянулся на затаившегося рядом Бардью. Тот дал сигнал приготовится, отсчитал еще три ковша и, убедившись что пылища в трюме поднялась достаточно плотная, нырнул в четвертый. Обмылку инстинкт самосохранения отчаянно сигнализировал держаться от этой штуки подальше, но решив, что приятель знает что делает, последовал его примеру. После короткой поездки в ковше он, вместе с грузом, обрушился в недра железнодорожного вагона.
— А вот и ты! — махнул ему уже сидевший внутри Бардья, — Даже руки-ноги на месте.
— То есть были варианты? — сверху на них обрушился еще один ковш зерна.
— Все нормально. Сейчас поезд выйдет с территории порта и мы спрыгнем.
— А зачем, если нам все равно сюда надо?
— Потому нам тогда придется огребать за обоссаное зерно.
— А! Точно…
Выбравшись из вагона пока поезд стоял на стрелке, они наткнулись на небольшой родник и с огромным удовольствием отмылись и напились свежей воды. Потом забрались по склону и оказались на улочке где-то на окраине. Дойдя по ней до верфей Бардья свернул в кусты и оттуда начал разглядывать стоявший на причале сторожевик.
— Ты чего. — Обмылок высунулся рядом, — Почти-ж дошли.
— Приморгаться надо. Обстановку оценить.
— А! Точно. Нас же ищут.
— Ищут раз. Два — хочу посмотреть на то какие у них порядки на борту. Очень помогает выводы сделать и общий язык с капитаном найти.
— А на что смотреть?
— Ну, сперва, на порядок. Если судно чистое, это хорошо. Значит и все остальное в порядке. Хуже нет, чем в море с распиздяями идти. Не за грош сгинешь.
— О-о-о! Какие тонкости… — уважительно протянул Обмылок, — Ну это вроде ниче…
— Да. Мытое, крашенное, бардака на палубе не видно, — согласился Бардъя, — Потом надо смотреть, как офицеры с матросами общаются. Я, лично, всяких высокомерных пидарасов на дух не переношу.
— Для этого рано еще. Дрыхнуть все поди…
Ответить Бардья не успел. Дверь надстройки распахнулась и оттуда высыпала на построение команда. Убедившись, что все в наличии Капитан погнал экипаж на пробежку. Весело переругиваясь, команда навернула уже привычные несколько кругов по территории верфи. Федор, тащивший ночную вахту, от пробежки был освобожден и делал разминку на открытом мостике стоя так, чтобы Капитан его видел. Потом на корме начались занятия по рукопашному бою. Новая «груша» свернутая из обрезков брезента была хорошенько отметелена сперва кулаками, затем палками. Далее Барабашку отпустили в душ и готовить завтрак, а остальные закончили занятия подтягиваниями и отжиманиями и побежали купаться.
Обмылок, который затруднился по увиденному определить, являются ли корабельные офицеры «высокомерными пидарасами», покосился на Бардью. Но тот сам был весьма впечатлен увиденным.
— И какое у тебя мнение?
— Э-э-э…
У случайного свидетеля такое лицо могло вызвать сердечный приступ, но Обмылок уже знал, что в случае Бардьи это надо трактовать как крайнюю степень удивления.
— Вот и я о том же… Но ты видел, какая цыпочка у них в команде… — Обмылок аккуратно поддернул штаны, — Бежит и сиськи — туда-сюда, туда-сюда… Я аж того… Восхитился.
— Видел… Набор у них там, конечно — полный интернационал. Это мне на руку.
— Нам на руку, ты хотел сказать?
— Нет — конкретно мне, — Бардья указал на свою татуированную рожу, — Если ты еще не заметил, то по мне видно, что предки у меня не с Континента.
— Вот, кстати, всегда хотел спросить — как они тут оказались?
— Привезли…
Бардья нахмурился, давая понять, что не хочет об этом говорить. Обмылок понимающе кивнул, потом подозрительно принюхался и просиял.
— О! Я еще один вывод могу сделать!
— Да. Кормят у них там нормально, — согласно кивнул Бардья, — Сейчас они позавтракают и пойдем знакомится.
— А может сразу пойдем?
— Не — вламываться во время еды идея хреновая. Деньги есть — в городе пожрем…
Выбравшись из кустов, Бардья вытащил запутавшегося в ветках Обмылка и отправился искать работающую харчевню.
* * *
После завтрака Капитан отдыхал в кресле покуривая трубочку. Он как мог искал всем работу, но ему самому делать было откровенно нечего: Федор дрых после вахты, Марио, приняв у него смену, продолжал совершенствовать свои теоретические знания, Барабашка драила камбуз после готовки, Механик скрылся в машинном проверяя все по…надцатому разу.
Беспокоил Доктор который подозрительно быстро спелся со Старпомом и теперь они монтировали «эйне кляйне научный приборы». Капитан не мог сказать, почему его это так волновало — казалось бы, вид помощника сидящего на виду, на мачте с мотком провода на шее и отверткой в зубах, должен был успокаивать, так как там вляпаться в очередное приключение ему не грозило. Но, с другой стороны, зная что общественно полезные деяния энтузиазма у Старпома не вызывают, он не переставал испытывать всяческие подозрения по данному поводу.
— Синьоро Капитано! — с мостика прискакал взбудораженный Марио, — Там двое. Говорят, что по рекомендации некого Свера.
— Свера говоришь… Ну давай поглядим кого он прислал…
Неторопливо поднявшись, Капитан подошел к сходням и осмотрел гостей.
— Это вы что-ли от Свера?
— Я, — поднял руку Бардья.
— А второй.
— Приятель мой. Тоже хочет в моряки.
— Приятель тогда пусть подождет, а ты подымайся…
— Мог бы сказать, что мы оба от Свера… — обиженно прошипел Обмылок, — Че ты?
— А ты знаешь насколько они со Свером знакомы? — буркнул в ответ Бардья, — Поймает на вранье — обоих выставит.
Подхватив вещи, он взбежал по сходням. На борту Капитан задумчиво оглядел кандидата и махнул рукой следовать за ним. Беседа продолжалась часа полтора. Обмылок всё это время нервно бегал туда-сюда вдоль борта, временами начиная грызть ногти, и пытался услышать, о чём они говорят. Наконец растерянный Бардья, высунувшись через борт, кивнул ему тоже подниматься.
— Ну что? Удачно?
— Ага. Я — боцман… — сообщил Бардья с потерянным видом.
— Боцман? Это круто?
— Это ахренеть…
— Что спрашивал?
— На каких кораблях ходил, на каких должностях, за что выперли.
— А ты чё?
— А я рассказал всё как есть.
— А он чё?
— Слушал. А потом такой: «Ты нам подходишь. Моряк ты, видать, опытный, и стаж у тебя подходящий. Рожа, опять-таки, такая, что ночью приснится — трусами не отмахаешься… Будешь боцманом…»
— А
