сяньшен… Помогают мыть посуду. Если что, то камбуз боцман в списке запретных мест его не упоминал.
— Во! Вот они все делают правильно! — Слободан потряс пальцем в воздухе, — Мы на вольном корабле посреди моря. Они что захотят с нашими жопами-то и сделают. Захотят — оставят, захотят — за борт выкинут. Все, что душа пожелает. С ними надо общий язык найти! Подружится! А тут Пратт сходу выебываться начал, пока в тыкву прикладом не дали, теперь ты еще. Ты вообще точно священник? А то я одного каторжника знал, так даже он по приличнее себя вел.
— Не суди меня, говнюк, бо един Он судья над нами! Сан мне дали, когда ты еще в пеленки мочился!
— Ты с своей паствой так же разговаривал? Хотя че это я? Тебя-ж за такие манеры в Острова и услали. Я вообще удивлен, что так долго терпели.
— Не твоего ума дело!
— Ну и иди в задницу…
Слободан отобрал у Бравы сигарету и вышел на палубу, потом влетел обратно с криком: «Мы все пропустили!»
— Что пропустили? — не понял Брава.
— «Илмаре». Они его перевернули.
— Еще раз?
— Да. Ну в смысле обратно…
Все присутствующие, кроме храпящего Пратта, кинулись на палубу смотреть. Мимо них прошел мокрый Багир ворча: «Вах! Дэлов-то!»
«Илмаре» и правда покачивался на воде почти как положено. Вид у него был плачевный — при перевороте машина сорвалась с фундамента и пробив палубу и вырвав кусок надстройки пошла ко дну, обе мачты были сломаны, топливный генератор вскипел и палубу над ним вспучило давлением.
— Кажись все… — Брава обреченно махнул рукой, — Отплавалось суденышко наше…
Слободан мрачно кивнул, наблюдая как по палубе бывшего «его» судна бродит Амяз с Михаем прикидывая, что бы интересного и полезного с него свинтить.
— Исвинитепошалуста! КтотутСильвиоБравапомошник-механик?
— Чего? — собравшиеся непонимающе уставились на буквально телепортировавшуюся к ним Кару.
— СильвиоБрава?
— Я… — Брава поднял руку.
— Вас. Зовут. Туда. Помош.
Выговорив послание по словам, Кара снова исчезла с такой скоростью, что за ней воздух схлопнулся.
— Кажись они тебя к себе зовут. Проконсультироваться. Еще не знают, что из тебя механик, как из барана концертмейстер.
— Сейчас узнают! — с непонятным оптимизмом кивнул Брава, — Ладно — пойду, как ты и сказал, попробую подружится. Совместная работа она сплачивает!
— Иди…
Такой энтузиазм Слободана настораживал. С другой стороны, Брава парнем был общительным и мог без мыла втереться в любую самую тесную компашку.
Тролль, тем временем, углядел Бьернсона, который помогал притянуть «Илмаре» поближе, чтобы удобнее было тягать трофеи и, молча подойдя к нему, взялся за канат и принялся помогать тянуть.
— Вот! Вот эти двое — молодцы. А ты, Посвященный, такой же дундук как и Пратт.
— Да иди нахер… — буркнул Физель и вернулся в столовую.
Слободан вздохнул, потом понял, что до сих пор мнет в руках незажженную сигарету и вспомнил что спичек с собой нет.
— Те огня что-ли? — с мостика спустился попыхивающий трубочкой Капитан, — На — прикуривай…
Некоторое время они молча курили глядя на «Илмаре», потом Капитан глубоко вздохнул и покосился на Слободана.
— Много на нем отплавал?
— Не… Первый рейс был…
— Это хорошо.
— Почему?
— Потому, что привыкнуть не успел, — пояснил Капитан, — Корабли ведь они такие… К ним привыкаешь и потом расставаться тяжело… Душа болит… Ты давно капитанствуешь-то?
— Меньше полугода. Это мой первый корабль. Первый рейс в чине капитана. И последний…
— Че так?
— Не гожусь я. Раньше думал — справлюсь, а теперь понимаю, что нихрена. Нет во мне характера нужного. Не умею я так как надо.
— А как надо?
— Жестко. Чтоб и с матросами, и с начальством, и с богом морским мочь на своем настоять. Чтоб все как надо было. Без послаблений. А у меня не вышло. Там не вышло, сям не вышло и в результате корабль погубил, людей, груз.
— Что погубил — плохо… Что переживаешь — хорошо. Что понимаешь — тоже. А до того кем был?
— Штурманом. Курсы, карты, лаги, лоты — вот это мое…
— А пойдем — выпьем? — внезапно предложил Капитан, — Ты-ж белгранец, судя по фамилии?
— Да. Из Срмичей. Это возле Добжичей на право если по дороге на Лужичи.
— Ну тогда пить умеешь. По правильному! Чтоб с закуской, разговорами по душам, и прочим, что положено.
— Умею — что там не уметь-то?
— Не скажи — был я в энтом, как его? Фуапри, или Фуагра — точно не помню. В Гюйоне в общем. Так там…
Капитан махнул Слободану следовать за ним попутно рассказывая, как он на спор перепил экипаж двух гюйонских и одного фессалийского сухогрузов.
* * *
Джеминг, оставшийся в одиночестве, некоторое время размышлял, потом решительно перебрался на борт «Илмаре» и подошел к Амязу.
— Простите, сяньшен, но наш капитан договорился с вашим, что нам оставят наши личные вещи. Могу я пройти в каюту и посмотреть, что из вещей можно еще спасти?
— Сейшас… Надо убедится, што это бесопасно.
— О! Не переживайте, сяньшен, — мы жили возле камбуза и та часть надстройки уцелела. Я просто войду вон в ту дверь…
Амяз кивнул и пошел с ним. Джеминг подергал дверь и обнаружил, что её заклинило.
— Поберегтися!
Михай, бродивший вокруг с ломом и прикидывавший, что бы им ковырнуть, увидев это обрадовался и, с разбегу вонзив лом между полотном двери и косяком, с хрустом и скрежетом решил проблему. Из помещения вырвался поток воды, несший чудом уцелевший керамический чайничек. Джеминг ловко подхватил его и вежливо поклонился.
— Спасибо, сяньшен. Вы были очень любезны.
— Та нема за шо! — помахивая ломом Михай гордо пошел дальше.
Амяз вместе с Джемингом вошел на камбуз, посмотрел на разгром и принялся мелом отмечать предназначенное к демонтажу оборудование. Джеминг же прошел дальше, в маленькую кладовку, где хранились припасы и жили они. Там оказалось не все так плохо, как он опасался. Помогла привычка всегда держать дверь закрытой, благо лиц от которых надо запирать и запираться на «Илмаре» хватало. Так что, когда корабль перевернулся и надстройка оказалась под водой, камбуз затопило через вентиляцию, а вот кладовка осталась сухой, хотя мешок рассыпавшейся муки запачкал практически все.
Немало обрадованный сим фактом Джеминг вытряс простыню и принялся отряхивать и складывать туда вещи. Когда он вернулся, Дядя Ши и Ксу уже закончили помогать с посудой и теперь сидели за столом, глядя на мрачного Физеля, который бросал тяжелый взгляды-то на пьяно храпящего Пратта, то вниз, куда ушли Капитан со Слободаном. Чутьем бывалого алкоголика он понял, что они пошли пить и его не позвали, отчего его настроение
