— Быстрее! — подгонял Хаймбах.
Только благодаря мощным рессорам автомашина оказалась в состоянии выдержать эту сумасшедшую езду по лесному бездорожью. Несколько минут спустя Хаймбах увидел на дороге Кёнига, который подавал знаки остановиться. Не дожидаясь полной остановки машины, Хаймбах выскочил из нее.
— Взят? Убит? — крикнул он Кёнигу, не выслушав его доклада.
— Ни то ни другое...
— Что?
— Ни то ни другое. Кто-то шел по лесу. Может, они, а может, и не они. Шелест шагов был слышен отчетливо. Шли, по-видимому, двое. Солдаты, находившиеся в засаде, хотели их задержать, но те открыли огонь, бросили гранаты и скрылись в лесу. Ночь, темень, заросли. Мы стреляли им вслед, но, видимо, безрезультатно. До сих пор ничего обнаружить не удалось.
— А собаки?
— Взяли какой-то след. Помчались за ними. Жду распоряжений.
— Вызови от реки группу Плаумана. Пусть направляются в лес. Мы не уйдем отсюда, пока не прочешем весь этот проклятый участок. Я прикажу доставить сюда подкрепление из Белостока.
В течение неполного часа кольцо облавы замкнулось вокруг лесного квадрата № 7. Из Белостока прибыли машины с жандармами, полицейскими, эсэсовцами и собаками. Хаймбах указывал для прочесывания все новые квадраты леса.
Приближался полдень, а операция все продолжалась. Наконец поступило сообщение, что в указанном квадрате № 7 обнаружен замаскированный шалаш, рядом с ним спрятанная радиоантенна и некоторая другая мелочь.
Хаймбах направился к шалашу пешком, так как машина туда пройти не могла. Гестаповцы тщательно осмотрели каждый куст вокруг шалаша, но кроме антенны, кусочков проволоки да остатков пищи ничего обнаружить не удалось. По всему было видно, что это место посещалось часто. Специалисты по радиопеленгу подтвердили, что таинственная рация работала именно отсюда. Однако от радиостанции и от тех, кто здесь находился ночью, не осталось никаких следов. Хаймбах принял решение закончить операцию.
Улица Оловянная заканчивалась тупиком. Другой ее конец выходил на бойкую улицу Млынову. В конце тупика находилось старое, заросшее кустарником православное кладбище. На улице Оловянной сохранилось несколько десятков древних деревянных домов. Рядом с кладбищенской стеной одиноко стоял тоже старый деревянный дом. Улочка была тихой и спокойной.
Однако внимательный глаз мог бы заметить, что в последнее время по вечерам со стороны кладбища к одиноко стоявшему дому прокрадывались какие-то люди и исчезали в нем. И хотя дом, как днем, так и ночью, на первый взгляд казался заброшенным и нежилым, тем не менее за его наглухо забитыми окнами и закрытыми на засов дверьми шла таинственная жизнь. Приглушенно стучала пишущая машинка, на которой печатались листовки. Из-под пола доносился писк морзянки, который заглушался голосом диктора, тихо передававшего очередную сводку. На столе лежали автоматы и пистолеты. Иногда появлялись тротиловые шашки, из которых умелые руки изготовляли мины.
Именно здесь в течение последних нескольких недель находилась главная конспиративная квартира Яна Вырвы — Сибиряка. Он часто проводил здесь и дни и ночи, так как это было наиболее безопасное место в то суровое время.
Эту квартиру на улице Оловянной Сибиряк организовал после того, как ему удалось вырваться из кольца облавы в лесу за Юровцами. Он чувствовал себя здесь увереннее, так как дом, а вернее, его удобное месторасположение, создавали видимость безопасности. Антон, который уже подлечил свои раны, также нашел здесь укрытие. Он печатал листовки либо изготовлял мины. О новой конспиративной квартире Вырвы знали еще только Петр и Зигмунт, которые также часто посещали ее. Сибиряк, конечно, постоянно имел в виду возможность пеленгации передатчика немцами, однако считал, что, прежде чем это произойдет, ему удастся найти другое место, куда они и переберутся.
Унтер-офицер Хорст Крокер сидел с надетыми наушниками в специальной радиомашине и сосредоточенно манипулировал рукоятками и тумблерами аппаратуры пеленгатора. Он равномерно вращал антенну, изменял диапазоны волн и ежеминутно делал пометки в лежавшей перед ним тетради. Эфир был заполнен десятками сигналов. Сообщения передавались азбукой Морзе, или просто открытым текстом, или кодовыми выражениями. Однако все эти разговоры, тире и точки, наполнявшие эфир, не интересовали Крокера. Он и другие операторы, дежурившие в той машине в течение недели, разыскивали в эфире позывные радиопередатчика WS-42. И хотя автомашина с радиоаппаратурой расположилась на холме под Белостоком, вот уже неделю никак не удавалось поймать знакомый сигнал.
В ту ночь Крокер, потирая воспаленные от бессонницы глаза, нетерпеливо поглядывал на часы в ожидании смены. Время приближалось к часу тридцати ночи. Вдруг в наушниках послышались сильные помехи. Он моментально сменил направленность антенны пеленгатора, подрегулировал настройку аппаратуры. Да, теперь он отчетливо услышал: «WS-42», «WS-42...» Он нажал клавиш магнитофона, чтобы записать на ленту шифровку. Включил рацию и вызвал другую станцию радиопеленга, находившуюся на улице Зеленой. Крокер доложил, что WS-42 начала работать. Ему подтвердили, что его сообщение принято.
Крокер действовал молниеносно. Он включал и выключал нужные тумблеры, вращал рукоятки настройки аппаратуры, о результатах докладывал на соседнюю пеленгаторную станцию, принимал также данные от других пеленгаторов. Все это он заносил в специальный журнал.
Спустя пятнадцать минут таинственная станция замолчала. Теперь Крокер мог спокойно заняться расчетами. Он сравнил их с данными, полученными от машины на полигоне. Да, теперь у него не было сомнений: WS-42 работала в Белостоке. Пеленг и расчеты показали, что место передачи находилось где-то в центре города. Крокер написал обширное донесение...
Вырва лежал на покрытой мхом и опавшей хвоей земле. Над его головой в вершинах сосен шумел ветер. Не отрываясь от бинокля, Сибиряк рассматривал обширное поле аэродрома Крывляны, взлетную полосу и ангары, расположенные в отдалении. До него отчетливо доносился гул проверяемых самолетных двигателей. Время от времени приземлялись и взлетали разведывательные самолеты и истребители. У орудий зенитной артиллерии грелись на солнце солдаты.
Наблюдение за аэродромом Крывляны Вырва вел уже в течение недели. На этот раз его не интересовали ни полеты самолетов, ни расположение противовоздушной обороны, а исключительно ангары, организация караульной службы при них и на аэродроме в целом. Вырва уже довольно точно установил число постов, время смены караулов, размещение общежитий для летного состава и другие, важные, с его точки зрения, детали. Часовые несли службу без сторожевых собак. Это имело немаловажное значение. Подойти к ангарам было непросто, но Вырва решил совершить нападение...
