нового отеля-казино больше $5 млрд. В Атлантик-Сити ежегодно проводится Конкурс красоты. Его победительница становится «Мисс Америкой».
Посреди Нью-йоркской бухты есть остров Эллис (Ellis Island) – с виду то ли крепость, то ли дворец. На нем с 1892 по 1954 гг размещался иммиграционный лагерь, этакий человеческий фильтр-отстойник.
Поначалу островок, площадью всего в 3 акра, принадлежал нью-йоркскому торговцу Сэмюэлу Эллису. В 1812-м федеральное правительство Штатов откупило его у наследников Эллиса, искусственно увеличило до 27 акров, но название, по трогательной американской традиции, сохранило за бывшим владельцем. Так он и остался островом Эллис. На первых порах уже государственный остров использовался в качестве арсенала и форта, а в 1892 здесь открылся первый в истории США Иммиграционный Центр. Не очень понятно, зачем было принимать и держать добровольных переселенцев, как заключенных Шлиссельбургской крепости или Алькатраса – посреди воды.
То был настоящий лагерь, где в замкнутом, отрезанном от внешнего мира пространстве одновременно находилось огромное количество людей, причем в условиях, далеких от комфорта. Их здесь всесторонне проверяли – от состояния здоровья до благонадежности, обеспеченности и профессиональной пригодности, на что уходило довольно много времени. Общеизвестно, что за время существования иммиграционного центра на острове погибло свыше 3 000 человек, так и не дождавшихся решения властей. Так что для кого-то Эллис становился вожделенными «Воротами Америки», а для кого-то – «Островом Слёз».
Комплекс Иммаграционного Центра состоял из 35 зданий, основным среди них было помпезное сооружение с Большим залом, в котором одновременно размещалось 5 тысяч человек, ежедневно допускавшихся к процедуре натурализации. Процедив сквозь себя свыше 12 млн переселенцев, Центр прекратил свое существование в 1954 году. Эллис был объявлен частью национального парка вокруг Статуи Свободы, а в 1972-м на его реставрацию выделили $ 170 млн, после чего весь комплекс острова превратился в первый Музей истории американской иммиграции.
С острова открывается прекрасный вид на соседний островок Либерти, с его прославленным символом американской Свободы, и на Нью-Йорк. Паромы на Эллис ходят каждые 40 минут от пристани Бэттери-парка. Поскольку Эллис находится между Нью-Йорком и Нью-Джерси, непонятно, кому из них территориально он принадлежит. По крайней мере, после многолетних судебных тяжб право управления островом закреплено за обоими.
В тех же краях не так давно появилась и еще одна достопримечательность – трагическая и скандальная одновременно. Россия, как всем нам хорошо известно – в лице Зураба Церетели – преподнесла в дар Америке монумент, названный «New Yorker». По задумке автора, это символ трагедии, случившейся 11 сентября: треснувший по центру бронзовый пилон, 35 метров в высоту (с гранитным основанием – все 40) и весом 175 тонн, напоминающий очертаниями башни-близнецы. А в вертикальной рваной расщелине застыла 13-метровая «слеза скорби», выполненная из особым образом отполированной нержавеющей стали. Внутри памятника автором предусмотрена водонасосная установка, которая должна непрерывно подавать воду на стальную слезу и стекать по ней «потоками слез».
Монумент установлен совсем рядом с Нью-Йорком, но территориально – в Нью-Джерси, в городке Байонна, на краю длинного искусственного полуострова. Он хорошо просматривается с пролива Narrows, что между Бруклином и Стейтен-Айлендом.
Не только искусствоведы, критики, пресса и обиженные местные художники, но и простые жители Нью-Йорка пытались воспротивиться водружению монумента, с чем только его не сравнивая (повторять не рискую). В воззваннии граждан, адресованном властям, говорилось, что сооружение «несоразмерно и чудовищно, что оно не вписывается по габаритам в уже сложившуюся городскую среду». Ассоциация деятелей искусства Джерси-Сити назвала его «бестактной и помпезной попыткой самовозвеличивания со стороны одного из наиболее беззастенчивых саморекламщиков в мире».
Однако, кому не известно, что на халяву любой американец, независимо от его положения и достатка, клюёт мгновенно. Стоимость монумента с установкой и постаментом определялась чуть ли не в $12 млн, а мэрия Байонна смогла выделить только 40 тысяч. Церетели заверил, что сам оплатит все необходимые расходы, и власти Нью-Джерси тотчас сдались. К тому же мэру Байонна монумент понравился. Он даже откровенно мечтал, что «Слеза Церетели» вызовет настоящее паломничество в его городок. «Это произведение мирового класса, сделанное мастером мирового класса. Это настоящий памятник всем жертвам терроризма, – так и заявил от имени мэра его пресс секретарь, Дженнифер Морил. – Поклониться ему будут приезжать люди со всего мира.»
Все творения грузинского скульптора удивительным образом вызывают у людей неприятие, иронию, протест – думается, основная причина кроется в их невероятных, подавляющих габаритах. (Памятник Колумбу, который Церетели пытался навязать Штатам, а потом, если верить слухам, сумел пристроить в Пуэрто-Рико, и вовсе ста метров высотой.) Их ругают, от них открещиваются, а над престарелым автором откровенно насмехаются.
Однако это ничуть не огорчает президента Российской Академии Художеств (коим он является), скорее наоборот:
– Не устаю благодарить ругающих меня журналистов. Помню, в 1979-м мы пили кофе с Сальвадором Дали и его супругой Галой. Меня поразили слова Дали: «Что-то меня перестали ругать, совсем забыли»… Поэтому дай вам Бог здоровья. Ругайте и дальше Зураба Церетели.
Ругай не ругай, а далеко не самое удачное творение этого несомненно талантливого и плодовитого, но черезчур самовыпячивающегося скульптора стоит рядом со Статуей Свободы и стоять будет веками (если конечно его не взорвут, как москвичи пытались взорвать его гигантский памятник Петру Первому).
67
Миллиардеры-просветители и их шедевры
О миллионерах Америки прошлого и позапрошлого веков, практически о ее отцах, можно написать целые тома, и все будет мало, настолько сложной и поучительной была жизнь каждого, настолько каждый из них был своеобразен и колоритен по-своему. А главное потому, что наследие их – экономическое и культурное, трудно переоценить. Остановимся, в качестве примера, на династии Дюпонов – явлении общенациональном, более того – всемирном.
Весь Северный Делавэр в прямом и переносном смысле принадлежит Дюпонам, их капиталу и памяти об их начинаниях. Город Уилмингтон и его пригороды не зря окрестили столицей империи Дюпонов. Именно им он обязан своим ростом и процветанием.
Дорога, ведущая к городу, так и называется: Дюпон-хайвей. Французские названия встречаются на каждом шагу. Повсюду можно услышать французскую речь – Дюпоны предпочитали брать на работу своих соотечественников, что превратило их империю в обширную французскую колонию. Центр финансового могущества клана, его трастовая компания, тоже находится здесь – белокаменный, обтекаемых форм небоскреб. Его нижний холл украшает галерея фамильных портретов. Но в данном случае речь пойдет не о промышленно-финансовой деятельности клана, а о его культурном наследии.
В начале ХХ века, задавая тон своему ближайшему окружению, Дюпоны устраивали пышные балы и не менее пышные выезды на охоту в лучших европейских традициях. «Они охотились на лис, сидя на чистокровных жеребцах, окруженные
