Хозяйка Пещеры-без-Входа-и-Выхода непринужденно сидела на своем золотом троне. Ее освещала дальняя стена, представляющая собой гигантский огненный водопад. Воспользоваться им как путем могли только те, кто был отмечен покровительством Кобры.
Фалитта пыталась принять максимально свободную позу, но получалось плохо. Богиня всегда предпочитала общаться с дочерью, восседая на троне, а девушка неожиданно осознала, что уже не может как в детстве сесть прямо на пол у ног матери.
Впрочем, Кобра на такие мелочи внимания демонстративно не обращала. Сейчас ее волновали совершенно другие проблемы.
— Я не ожидала, что ты наделаешь столько ошибок, — в голосе женщины четко звучало недовольство.
— Первый блин комом, — припомнила Фалитту одну из присказок Юноны. — Важен результат, а поставленной цели мы добились.
— Мы? — Кобра выразительно продемонстрировала недоумение. — Я боюсь даже предположить, о каких результатах ты говоришь. Вопрос с Рогом не стронулся с мертвой точки — при полном твоем попустительстве. Мое влияние в Лонгрии пошатнулось, в Аванталисе оно и вовсе повисло на волоске!
— Мы предотвратили кровопролитие! — Воскликнула Фалитта. — Благодаря нашим усилиям — моим в том числе! — люди, эльфы и Малый народец не ввязались в войну. Разве это не победа?!
— Нет, — отрезала рыжеволосая женщина, и даже язычок пламени в ее диадеме укоризненно затрепетал. — Ты была моей посланницей, моим голосом, моей рукой! Не ты должна была навязывать помощь — тебя о ней молить должны были на коленях!
— Пока бы до этого дошло, были бы тысячи жертв, — напомнила юная Кобра.
— Но ты сохранила бы лицо!
— Значит, — медленно проговорила Фалитта. — Лицо важнее человеческих жизней?
Нет, мысли своей матери она хорошо знала, но иногда логика Кобры знатно выбивала ее из колеи.
— Фалитта, — устало вздохнула богиня. — Ты ведь уже не ребенок. Нельзя облагодетельствовать всех и сразу. Твоя позиция должна быть конкретной и жесткой: не тебе диктуют условия — ты! Нельзя прогибаться, нельзя уступать, если только эти уступки невозможно использовать в своих интересах в дальнейшем, выторговав взамен что-то существенное. Ты молода, Фалитта, и не понимаешь, что власть и влияние все время нужно укреплять. У тебя нет права на жалость и сантименты, иначе ты мгновенно потеряешь все!
Все это дочь Кобры выслушивала, в мнимом раскаянии склонив голову. Разговор с матерью изначально не обещал быть легким: девушка прекрасно понимала, что нарушила не одну неписаную заповедь. Однако это не мешало ей отчаянно подбирать аргументы.
— Эти несчастные даже не предполагали, к какой мощи могли обратиться! — Воскликнула она. — Строя из себя высокомерную гордячку, я потеряла бы время. Я же рассказывала тебя, что за всеми столкновениями стоял адский пес. Не вмешайся мы вовремя, ситуация бы вырвалась из-под контроля!
— Из-под контроля? — Тонкие пальцы нервно огладила зеленую ткань длинного обтягивающего платья. — Фалитта, от тебя требовалась малость: выждать, пока пес бы сделал за тебя всю грязную работу, а уже потом натравить на него оборотней, находящихся в твоей свите. Возникнув на поле боя в сиянии божественной славы, ты указала бы путь к примирению и одержала бы победу. Вместо этого ты поспешила, загубив тщательно спланированную операцию. Кого ты защищала? Жалких смертных, совсем недавно отказавшихся от своих старых богов, но так до конца и не принявших меня? Или гордецов-эльфов, никогда предо мной не склонявшихся? Я уже молчу про этих чудиков-Младших, у которых богов отродясь не было. Сотня-другая их жизней ничего бы не решила.
Фалитта прикусила губу, еще ниже склоняя голову.
— И это ты, моя дочь! — Несколько брезгливо заключила Кобра. — Откуда в тебе эта слабохарактерность?
— Может, это просто порядочность, мама? — Девушка упрямо вскинула голову и столкнулась с холодным взглядом.
— Порядочность — это для простых смертных, безликой серой массы под твоими ногами. Нельзя взять власть, не замарав рук; нельзя сохранить влияние, подставляясь своим врагам. Если ты хочешь чего-то добиться, ты должна стать сильной. Твой отец был всего лишь человеком, и уже это ослабляет тебя вполовину.
Девушка болезненно скривилась. Об отце ее мать вспоминала только будучи особо сильно разочарованной в своем единственном отпрыске. В памяти вновь всплыли слова подруг: сдержанное недоумение Арноры, искреннее удивление Латоны.
— Фалитта, — в голосе Богини Огня прозвучали нотки усталого недовольства. — То, что другим дается самой природой, тобой постигается лишь благодаря значительным усилиям. Божественная сущность передана тебе от меня. Твой отец был всего лишь человеком. Никогда не забывай, как он кончил.
— О да, мам, — пробормотала девушка. — Он умер, я помню. От старости, кажется.
— Он был слаб! — По возмущению, звучавшему в голосе богини, Фалитта неожиданно поняла, что именно эту, свойственную исключительно смертным, слабость, мать так и не простила отцу. То, что он даже не попытался изменить свою человеческую суть.
— Ему просто было не за что бороться, — пробормотала юная Кобра. — Тем более ты его бросила.
— Он не имел права сдаваться, — богиня выпятила вперед подбородок, отчего ее лицо приобрело спесивый вид. — Впрочем, речь не о прошлом, что давно поросло быльем. Твои лонгрийские ошибки я еще сумею обратить во благо, хотя мне и придется приложить немало сил. Куда больше меня сейчас волнуют источник великой мощи, что с твоего потворства пребывает в чужих руках, и растущее количество белых волчиц. Мало мне было вздорной Юноны, так теперь и Арнора воскресла, а ее так просто не возьмешь!
На лбу богини залегла глубокая складка.
— Они мои подруги…
— У богов не бывает друзей! — от гневного крика матери Фалитте захотелось по-детски вжать голову в плечи. — Только верующие, только сейше, нам служащие и нами возвеличенные, и только враги.
Когда-то давно силу богов питала вера. С тех пор времена изменились и не раз. Слишком многим божествам пришлось раскрыться и открыто вступить в противостояние со Злодаром. Большинство сумели воспользоваться ситуацией, в том числе и перехватив часть паствы конкурентов. На смену слепой вере во многих мирах пришло холодное знание. Вслед за своей паствой изменились и боги.
Формальная приверженность той или иной религии позволяла божественным сущностям по-прежнему черпать силы в своих последователях. Согласие или желание последних особой роли при этом не играли. Да, чистая и светлая энергия истинно верующих существенно отличалась от пресных жизненных сил, передаваемых теми, кто выбирал божественного покровителя осознанно. Но истинно верующие и в давние времена были редкостью. Количество же с успехом заменяло качество. Потому-то так и неистовствовала Огненная Кобра Нарванны, что раз за разом Свободный народ ускользал из ее сетей.
