Некоторое время они молча пили кофе. Фрисснер чувствовал, как по спине сбегают струйки пота, появилось непреодолимое желание почесаться. Он потерся спиной о деревянную подпорку крыши.
— Осторожно, — заметил майор. — У них тут все на соплях держится.
— Учту.
— Боленберг дал технику?
— Разумеется. Он, похоже, хороший человек.
— Хороший… — фыркнул Ягер. — У них здесь своего рода анархия, капитан. Не сравнить с Восточным фронтом. Да что там, я воевал в Греции, там было куда больше порядка! Одичали они здесь, вот что.
— Жаль, не удалось встретиться с Роммелем, — пробормотал Фрисснер, словно не расслышав слов майора. — Всегда уважал этого человека.
— Надеюсь, к лету он наконец возьмет Тобрук. — Ягер плеснул в свою чашку, где оставалось меньше половины кофе, еще рому.
— Нет, мне достаточно. — Фрисснер накрыл чашку ладонью. — Боленберг дал три итальянских грузовика и легковушку «фиат».
— Эту дрянь? Вы не знаете итальянских машин, капитан!
— У меня нет оснований не доверять полковнику. Он специалист.
— Возьмите наш полугусеничный бронетранспортер!
— И танк. Майор, это научная экспедиция, а не разведка боем! К тому же итальянские машины привлекут меньше внимания.
— Когда от них начнут отваливаться детали, вы заговорите по-другому. Черт, я не хочу ехать на итальянском одре! Они не умеют делать машины! Они вообще ничего не умеют делать, только петь оперы и плавать на гондолах!
Ягер поболтал гущу на дне чашечки и одним глотком отправил в рот.
— Хотите еще кофе? — спросил он.
— Нет, спасибо, у меня еще много. Так вы едете с нами?
— Конечно, я же замещаю Рике.
— Рике не должен был ехать с нами. Он должен был всего лишь выделить людей.
— А я поеду сам. Учтите, штурмбаннфюрер…
— Капитан! — перебил Фрисснер.
— Я-то знаю, что вы штурмбаннфюрер, точно так же, как и двое ваших — оберштурмфюреры1 в лейтенантских погонах… Маскарад.
(1 Оберштурмфюрер — звание в СС, соответствующее званию армейского обер-лейтенанта)
— Не я это придумал. — Фрисснер пожал плечами. — Вы, кстати, тоже ходите в армейском.
— Я и говорю: маскарад.
— В пустыню поедем в гражданском.
— Это я знаю. Так вот, учтите… капитан, я еду с вами до самого конца. Вы доверяете ученому?
— Вполне.
— А я — нет. Вы, наверное, думаете, что он действительно бедная овечка? Невинная жертва гестапо?
— Я знаком с его делом. По таким обвинениям можно посадить каждого второго немца.
— Не каждого второго. Настоящее дело Замке было изъято по инициативе генерального секретаря «Анненербе"1 Вольфрама Зиверса. Ваш Замке неблагонадежен, к тому же труслив, на допросах выдал и замазал всех попавшихся под руку, даже по мелочным предлогам. А его отец вообще был странной фигурой. Отказывался от предложений «Анненербе» по финансированию ряда его экспедиций, от других интересных проектов. Когда он поехал сюда в 1938 году, в «Анненербе» об этом даже не знали! Такое впечатление, что он пытался утаить свои исследования от рейха. И его сын, не исключено, такой же. Куда он вас заманит?
(1 «Анненербе» — германское научное общество, подчинявшееся непосредственно Гиммлеру и, в частности, ведавшее всеми археологическими раскопками.)
— С нами будут люди, которые знают пустыню.
— На проводников из местных я бы полагаться не стал. Добыча слишком привлекательна: машины, бензин, оружие, продукты… За ними самими нужно будет следить. Боленберг, конечно, даст вам знающих солдат, но в тех краях они не были.
— А вы? — Фрисснер не понимал, к чему клонит майор.
— Я тоже. Но я знаю человека, который был там в тридцать восьмом с Вильгельмом Замке. Его зовут Муамар.
Разве ты не знаешь, что у Аллаха власть над небесами и землей? И он ответил «Не знаю»
Апокриф. Книга Пяти Зеркал 101(107)
— Муамар? — Фрисснер прищурился. — Если не ошибаюсь, это имя упоминалось в работе профессора. Впрочем, я просматривал его рукописи довольно бегло…
— Мне трудно сказать. — Ягер поиграл чашкой, словно взбалтывая водку перед глотком. — Я не читан этих записок вообще. Но Муамар ходил в экспедицию со старым профессором, это точно. И места эти он знает. Иногда мне кажется, что в голове у этого араба вся карта Ливии. Со всеми ее пустынями.
— Он коренной житель? — спросил Фрисснер.
— Что?
— Я говорю: Муамар коренной?
— Тут очень трудно собрать данные о ком-либо из местных. — Ягер зло усмехнулся. — И без того скудные архивы итальянцев разворованы или уничтожены. А местные, мне кажется, даже писать не умеют.
— Напрасно вы так думаете. — Фрисснер прихлебнул из чашечки. Оказалось, что кофе остыл и приобрел противный вкус. — Я думаю, что наш профессор смог бы рассказать вам много об этом народе. И о его письменности в том числе…
— Да уж… — Людвиг потянулся. — Наш профессор… Та еще птица. За ним нужен глаз да глаз.
Фрисснер пожал плечами и махнул рукой человеку, который пристально следил за ними.
— Еще кофе, пожалуйста. — Потом повернулся к Ягеру: — Смотрите не перестарайтесь. Когда я вытащил его из Бельзена, он шарахался от собственной тени. Мне бы хотелось, чтобы он делал свою работу, не оглядываясь постоянно через плечо.
— Не беспокойтесь, я знаю свое дело. — Ягер посмотрел на новую чашечку кофе, поставленную перед Фрисснером. — Хотите еще рома?
— Нет, благодарю.
— Как будет угодно. — Ягер поднялся. — К сожалению, я должен идти. Вы доберетесь до дома сами? Тут недалеко… Увидимся завтра.
Он пожал руку Фрисснеру, решив держаться с ним поближе. Тем более что им предстояла совместная очень неблизкая дорога, и с самого начала накалять обстановку было бы неразумно.
Оставив штурмбаннфюрера, то есть капитана, допивать кофе в одиночестве, Ягер вышел на улицу, предварительно оплатив оба счета. Средств, слава боту, хватало, а оказать маленькую услугу Фрисснеру Ягер считал правильным. Тем более что его опыт работы и вербовки агентуры рекомендовал подобные ходы. Часто получалось так, что мелкие и незначительные услуги ценились людьми гораздо выше, чем действительно реальная помощь.
Людвиг переждал, пока мимо него проедет телега, груженная разнообразными фруктами, и перешел улицу. Тут же под ноги бросился попрошайка, лопоча что-то на ломаном итальянском. Ягер легко пнул его сапогом и пошел дальше.
— Ааа… господин… Одну монетку, прошу… Господин… — Попрошайка не унимался, цепляясь за брюки.
— Пшел вон, — сквозь зубы бросил Людвиг. Наметанным глазом он заметил в полутьме подворотни нескольких человек, которые с напряжением следили за действиями попрошайки.
