Юля в бессильной злобе стукнула по решетчатой двери и ойкнула от боли.
- Трудный день, да? - Михаил сочувственно посмотрел в ее сторону...
Столицу Феникса заливало дождем. Третий час подряд небо и землю соединяла непроглядная стена воды. Яркие разряды молнии периодически разрезали черные тучи, и снова наступала темнота, затем гремел гром, потряхивая серые дома шумного многоэтажного города, и вновь - монотонный гул от льющейся воды и порывистого ветра.
На одном из этажей высотного здания, у самого окна, приложив ладонь к холодному стеклу, стояла красивая молодая женщина. Она размышляла. Сложно сказать, какие чувства испытывала она в данный момент. Может быть, любовалась разбушевавшейся стихией, может, тренировала силу воли, приучая себя смотреть опасности в глаза, а может, плакала вместе с дождем. Женщина не зажигала в комнате света. Ее прекрасно сложенная фигура, облаченная в брючный костюм цвета ночи, вырисовывалась на фоне окна лишь при ярких вспышках молнии. Ее черные как смоль волосы, забранные на затылке в конский хвост, и бриллиантовые серьги отблескивали, если женщина поворачивала голову немного в сторону, глядя на дверь, ведущую в соседнюю комнату, откуда периодически доносилось завывание собаки. Из-под двери через щель просачивался небольшой пучок оранжевого света, а загораживающая его иногда чья-то тень лишний раз напоминала, что женщина в помещении не одна.
- Тук-тук, можно?
Дверь открылась, и в затемненную комнату вошел мужчина атлетического телосложения.
- Можно, - женщина повернулась вполоборота, по-прежнему разглядывая дождь. - Что-то узнали? Что передают в новостях?
- Ничего не передают. Если что-то узнает сначала полиция, а не журналисты, народ оповещается об этом с большим опозданием. Все как всегда.
- Да. Юлию нашли?
- Нашли. Вычислили ее по телефону. Она сейчас вместе с мужем на Каликанте.
- Где? На каком еще Каликанте? Где это? - женщина развернулась к собеседнику. - Что она там делает?
- Ну, как следует из полицейских сводок, сидит в тюрьме.
- В тюрьме? Юля?
- Они задержаны с мужем за безбилетный перелет из Александрии.
- Из Александрии? - молодая женщина заметно оживилась. - Она встречалась там с Ольгой?
- Достоверно это пока не известно. Ребята работают над этим.
- Ясно. Когда их выпускают?
- Согласно протоколам, должны освободить завтра утром. Но кто их знает? Каликант - это большая деревня. Там свои порядки.
- Хорошо, я поняла, не продолжай. Собирайтесь. Вы летите на Каликант.
- Не получится.
Женщина удивилась:
- Что значит - не получится? Почему?
- С Феникса на Каликант перелет только завтра вечером. Там всего одни телепортационные ворота, которые работают и на прием, и на отсылку. Деревня, я же сказал.
- Завтра вечером нам не подходит. Вы можете ее упустить. Выясните, откуда на Каликанте ожидается ближайший прилет пассажиров, и срочно туда летите. Хоть с тремя пересадками, но сегодня.
- Так это ж дорого.
- У нас что, Дорк, дефицит финансов обозначился? Давай Я буду этим озадачена, а не вы. Найдите Юлю сегодня. Возьмите полицейский участок под наблюдение, ну а как ее отпустят... Что делать, знаете? Повторный инструктаж не нужен?
- Нет, справимся. Ее супруга тоже прихватить в случае чего?
- Зачем он мне сдался? Мне нужна документация Юлии, а не ее муж. Хотя... Если она будет сильно упорствовать, можете и ее мужа тряхануть. Этот парень мне никогда особо не нравился.
- Сделаем...
- Я ни в чем не виновата! Я устала Вам это повторять. Я не знаю, кто и за что объявил меня в розыск. Сколько можно спрашивать?
- Да Вы поймите, госпожа Ершова, чистосердечное признание всегда и во все времена было смягчающим вину обстоятельством.
Офицер полиции, устав от разглядывания непристойных журналов, поднялся на ноги и важно прошелся по скромному помещению дежурной части. День медленно клонился к вечеру, не внося какого-то разнообразия в мерно тикающие на стене старинные часы.
- Все равно ведь те ребята из Александрии, что завтра за Вами приедут, выведут Вас на чистую воду, - полицейский продолжил уговаривать девушку. - И какая Вам разница, кому давать показания? Все равно. А так - у нас обоюдная польза вырисовывается. Мне - почет и уважение, Вам... М-м, я за Вас словечко замолвлю. Чтоб эти ребята Вас не обижали. Столичные-то - они, знаете, какие крутые? Ну что Вам стоит? Что натворили, а?
- Отстаньте от меня. Мне нечего Вам сказать. И отпустите Михаила. Он уже замерз сидеть на полу. Вы же выяснили, что он с самого начала говорил Вам правду. Зачем Вы мучаете человека?
- А Вам его вдруг стало жалко? Я сразу заметил, что вы друг с другом очень близки! Да-а! А как играли-то натурально. Прямо ненависть сверкала. Э-эх! Загляденье. Давно в театры не хожу, так хоть на работе спектаклей насмотрюсь. И я ведь почти поверил, что вы чужие люди.
- Ну как же можно быть таким тупым? - девушка всплеснула руками. - Мы на самом деле друг другу никто, посторонние люди.
- Э, не-ет, Юленька! Что это Вы вдруг за него стали заступаться? Ну если Михаил Вам даже и не любовник, в чем я лично очень сомневаюсь, то не иначе, как он Ваш сообщник, ась? Сами попались, так хотя бы его спасти пытаетесь? Ничего у Вас не выйдет. Я все планы Ваши насквозь вижу.
- Какие планы? От чего я его спасаю? Вы же установили, что ко мне он не имеет никакого отношения. Мы с ним даже не знакомы.
- Правда? А ругались из-за чего? А дрались? Не иначе как что-то не поделили. А если признаетесь, чту делили, то вам же обоим лучше будет. Может быть, господин Швецов будет более разговорчивым? А? Скажите, Михаил, из-за чего ссорились с Юлией?
- Из-за журналов.
- Каких журналов? - офицер радостно подскочил к клетке с Михаилом в надежде услышать заветную информацию.
- Тех самых, порнографических, что Вы тут полдня разглядывали да комментировали, - Михаил, сидя на полу спиной к решетчатой двери, даже не потрудился повернуть голову в сторону надсмотрщиков. - Я, когда Юлю в тюрьму провожал, говорю ей: возьми, мол, с собой в камеру журналы, веселей сидеть будет. А она мне: «Как тебе не стыдно? Отнимать такую радость у местной полиции? Оставь их в сумке». Потом драться полезла.
- Угу... Шутим, значит? Шутите, шутите, циркачи. Хорошо смеется тот, кто смеяться будет последним. Обоих завтра сдам столичным властям. Там веселиться будете... Черт! Надоел мне Ваш телефон! Сколько можно жужжать и по столу кататься? - офицер зло схватил Юлин телефон и сбросил очередной вызов. Так и не придумав, куда бы его примостить без риска уронить и разбить ценное вещественное доказательство, старший лейтенант снова положил телефон в центр стола, среди рабочих бумаг. - Посмотрим, как завтра запоете, голубчики...
