до его приказа выселились за городъ изъ боязни бытъ раздавленными развалинами своихъ жилищъ. Къ концу бури начальникъ страны захотѣлъ почему то вернуться въ свой дворецъ; можетъ быть онъ хотѣлъ показать свою храбрость, или просто по дѣлу, это покрыто мракомъ неизвѣстности, такъ какъ, благодаря неожиданной смерти, онъ унесъ эту тайну вмѣстѣ съ собой въ темную могилу. Случай этотъ вызвалъ въ странѣ много толковъ и всевозможныхъ догадокъ, а дѣло, собственно, произошло очень просто. Начальникъ ѣхалъ по одной изъ улицъ ко дворцу, и въ это время упало дерево съ огурцами на его коляску и, къ счастью, убило его до смерти, а лошади понесли его трупъ по улицѣ, пока онъ не слетѣлъ на мостовую, окровавленный, съ разбитой головой.
Вамъ покажется страннымъ, что я говорю «къ счастью»?
Но дѣло въ томъ, что начальникъ, говоря правду, былъ ужасный тиранъ, и жители острова, не исключая и любимцевъ его, были несчастнѣйшими созданіями въ мирѣ. Когда вѣсть распространилась о смерти начальника, страна какъ бы легче вздохнула, и понеслись горячія молитвы жителей къ небесамъ за избавленіе страны отъ мучителя. Начальникъ былъ страшно скупъ, строгъ и не справедливъ. Въ его закромахъ гнили обильные запасы хлѣба, между тѣмъ, какъ народъ, у котораго были отняты эти запасы, голодалъ въ полномъ смыслѣ этого слова.
Недовольный народъ волновался, но ничего не могъ сдѣлать противъ вопіющей несправедливости.
Никакія другія страны не грозили острову войной, и начальнику нечего было бояться внѣшнихъ враговъ; тѣмъ не менѣе онъ бралъ въ солдаты каждаго молодого человѣка, могущаго носить оружіе, чтобы сдѣлать изъ него героя, и часто продавалъ этихъ жалкихъ героевъ тѣмъ изъ своихъ сосѣдей, которые предлагали ему больше серебра и золота. Бѣдные герои безмолвно шли въ чужую страну, покидая на своей родинѣ любимую семью. Распространялся даже упорный слухъ, что у него было очень много богатствъ и денегъ, сдѣланныхъ изъ морскихъ раковинъ и доставшихся ему въ наслѣдство отъ отца, а онъ съ жадностью продолжалъ копить новые милліоны, продавая въ рабство населеніе своей страны. Было еще много грѣховъ за нимъ, но будемъ снисходительны и не поставимъ ихъ ему въ вину, такъ какъ къ покойникамъ относятся всегда съ почтеніемъ и забываютъ, или скорѣе прощаютъ имъ всѣ недобрыя ихъ дѣла.
Обрадованное населеніе ликовало, восхваляя того человѣка и жену его, благодаря которымъ дерево упало на карету начальника. Въ благодарность за великую услугу, оказанную этими людьми соотечественникамъ, всѣ единогласно рѣшили возвести ихъ на тронъ, который освободился со смертью начальника. Нѣсколько дней продолжались великія торжества, а историки записали этотъ случай, какъ великое національное событіе, установивъ праздникъ въ этотъ день во всѣ послѣдующіе годы.
Бѣдные люди не знали, что имъ дѣлать и какъ благодарить народъ за оказанную честь, безпрекословно исполняли все, что народъ ихъ повелѣвалъ имъ. Эти добрые люди, во время своего воздушнаго путешествія, такъ близко видѣли въ лицо солнце, что блескъ этого небеснаго свѣтила нѣсколько отуманилъ ихъ глаза и умъ, но тѣмъ не менѣе они управляли такъ хорошо страной, что каждый подданный, кушая огурцы объязательно приговаривалъ съ большимъ почтеніемъ и даже съ благоговѣніемъ:
— «Господи! сохрани жизнь нашему правителю и его супругѣ на долгое время для благополучія страны нашей».
Я больше небыль на этомъ островѣ, но слыхалъ изъ разсказовъ, что тамъ навсегда прекратился голодъ, этотъ страшный бичъ народный, и что островъ этотъ сталъ очень богатый, культурной и промышленной страной.
Какъ только буря утихла, мы починили свой корабль, нѣсколько пострадавшій отъ сильной качки, запаслись достаточнымъ количествомъ прѣсной воды, угля и продуктовъ, и любезно простившись съ новыми правителями острова и его гостепріимнымъ населеніемъ, мы отправились, при благопріятномъ вѣтрѣ, въ море. Мы такъ сжились съ этимъ островомъ, что жалко было разставаться съ нимъ, когда же нашъ корабль отчаливалъ отъ берега, насъ провожала громадная толпа туземцевъ. Многіе такъ плакали и кричали, что рыба въ морѣ была оглушена и выплыла на поверхность. Я такъ растрогался такимъ чистосердечіемъ и радушіемъ этого замѣчательнаго народа, что и у меня на глазахъ навертывались слезы.
Отъ этого острова до Цейлона дорога продолжалась довольно долго и только черезъ шесть недѣль, достигли мы благополучно мѣста назначенія.
VII
Пребываніе барона на островѣ Цейлонѣ
Прошло нѣсколько дней послѣ нашего пріѣзда на островъ, и я немного отдохнулъ отъ продолжительнаго путешествія. Меня познакомили съ высшимъ обществомъ и при этомъ разсказали о моей сильной страсти къ путешествіямъ. Всѣ очень интересовались мной, какъ иностранцемъ и засыпали всевозможными вопросами. Особенно хорошо я сошелся съ старшимъ сыномъ губернатора. Это былъ высокій, сильный юноша. Какъ то разъ онъ предложилъ мнѣ пойти съ нимъ на охоту, я согласился съ большимъ удовольствіемъ. Не буду себя хвалить, а просто скажу, что я превосходилъ его во многомъ и уступалъ только въ одномъ. Онъ, какъ туземецъ, привыкшій къ мѣстному климату, легко переносилъ нестерпимый зной. Я мучился отъ жары и уставалъ до невозможности, а онъ шелъ себѣ свободно шагалъ все впередъ и впередъ. Вы только представьте себѣ, что солнечные лучи растопляли оловянныя пуговицы моей тужурки, и олово стекало съ нихъ, какъ воскъ со свѣчи, ружье же мое накалялось до того, что я боялся, какъ бы порохъ не вспыхнулъ самъ собой и не произвелъ бы выстрѣла. Во избѣжаніе такой непріятности я придумалъ остроумное средство: потъ отъ сильнаго зноя лилъ съ меня, положительно, ручьями, и платокъ, которымъ я каждую минуту обтирался промокалъ насквозь, какъ будто его смачивали водою. Я сообразилъ, что мокрымъ платкомъ можно охладить накаленное желѣзо въ ружейномъ замкѣ. Каждый разъ, когда я накладывалъ влажный платокъ, раскаленное желѣзо замка шипѣло, точно плита, когда на нее прольется жидкость. При такомъ невыносимомъ жаркомъ климатѣ мнѣ, европейцу, приходилось очень плохо, я не могъ идти вмѣстѣ со своимъ товарищемъ и вынужденъ былъ лечь отдохнуть, чтобы набраться новыхъ силъ. Я выбралъ уютное мѣстечко надъ самымъ берегомъ какой-то широкой рѣки въ густомъ, тѣнистомъ лѣсу. Тѣнь его такъ и манила меня въ свои объятія, и я хотѣлъ уже расположиться для отдыха, какъ, вдругъ, услышалъ позади себя въ кустахъ какой то шорохъ. Я невольно оглянулся и окаменѣлъ: огромный левъ осторожно, какъ кошка, крался ко мнѣ. Въ его глазахъ, налитыхъ кровью, я ясно читалъ его непреодолимое желаніе полакомиться мной, безъ моего на то позволенія. Онъ увидѣлъ, что я замѣтилъ его и приближался ко мнѣ уже съ оглушительнымъ ревомъ. Я совсѣмъ растерялся, увидя на близкомъ разстояніи отъ себя страшнаго звѣря, и схватился за ружье, не сообразивъ даже, что мой выстрѣлъ раздражитъ его только еще больше, такъ какъ
