И только сейчас он заметил, что вокруг уже бушует буря. Песок кипел, как вода в котле. Багровая мгла поднялась и заволокла солнце.
Том Риджер спешил выбраться из пустыни, выйти на дорогу к лагерю. Перепуганные, как и он, верблюды отфыркивались, выдувая из ноздрей набившуюся пыль. Но куда он едет? Не был ли он уже здесь раньше? Ветер еще не успел замести следы трех верблюдов, и он понял, что они шли кругами.
Сквозь кровавую мглу он увидел «вилли-вилли». Смерч, казалось, присосался к облакам гигантским ртом, словно пустыня хотела выпить небеса. Дикари представляют небо в виде мужчины с ногами эму. «Вилли-вилли» — это и есть его страусиные ноги.
Том задыхался, сердце неистово колотилось. Губы потрескались и кровоточили. Во время бури дикари ложатся на землю, обматывают голову травой и ждут. Но он спешил.
Единственная радостная мысль мелькала в его сознании среди этого ужаса — верблюды были с ним. А Крум и Бурамара должны идти пешком. Да, смерч уберет противника с его пути.
Лишь бы самому уцелеть. Добраться до «Сити», убедить людей в том, что Крум напал на него. До сих пор он считал своего помощника легкомысленным юнцом, которым можно вертеть как заблагорассудится. И вдруг такая твердость!
Животные уже легли на землю и спрятали морды между передними ногами. Том Риджер укрылся между верблюдами, обмотав голову попоной. Пустыня содрогалась от рева. Тому казалось, что он лежит на огромной лопате и его бросают в раскаленную печь.
Песок засыпал человека и верблюдов тяжелым раскаленным сугробом. Ветер наметал над ними новую дюну…
Буря ушла, как раскаты далекого грома. Мгла рассеялась, травы и кустарники распрямились, стряхнув осевший на них песок. Адская жара снова объяла пустыню.
Бурамара высвободил голову из травы, толкнул Крума, лежавшего рядом.
— Все кончилось!
Раненый с трудом поднялся. Рука болела нестерпимо, рубашка прилипла к ране и каждое движение причиняло мучения.
Он попытался встать, но упал на колени.
— Останемся здесь! — сказал Бурамара. — Пока ты не почувствуешь себя лучше.
Крум встрепенулся.
— Нет! Мы должны его опередить, иначе его шайка прикончит нас. А там Мария, одна…
— Тогда хотя бы похороним Скорпиончика! — предложил Бурамара.
Крум не возражал. Следопыт вырыл в песке глубокую яму, опустил в нее тело несчастного и засыпал. Сверху воткнул в холмик две ветки, сложив их крестом.
Бурамара поддерживал Крума. Он сделал ему на руку повязку из эвкалиптовых листьев, и они двинулись в обратный путь.
Недавно еще мертвое пространство оживало. Животные вылезли из своих убежищ: кенгуру, эму, козы, динго. Желтые, красные, зеленые и черные попугаи перекликались, качаясь на ветках. Великое множество змей, ящериц, скорпионов ползало по земле. В воздухе носились тучи насекомых.
Превозмогая боль и лихорадочную дрожь в теле, едва шевеля потрескавшимися губами, Крум спросил:
— Бурамара, ты уверен, что это Том?
— Когда я не уверен, то молчу!
— А почему ты решил, что Том преследовал Скорпиончика, а не наоборот?
— Ну, это же совсем просто! Любой черный ребенок тебе это скажет. Следы Тома отпечатались поверх следов Скорпиончика.
Изнемогая от усталости, Крум похвалил следопыта:
— Чудесный дар у тебя, Бурамара!
Следопыт ответил не сразу. И Круму показалось, что он простонал.
— Я всю жизнь мечтал быть человеком, а не борзой.
— Нет, дружище! — попытался его успокоить Крум. — Она только вынюхивает следы, а у тебя совсем другое. Если бы ты был в Европе, стал бы…
— Дело не в том, что я не в Европе, — прервал его Бурамара. — А в том, что я не европеец…
Крум замолчал. Ответить было нечего, но душа его бунтовала.
Бурамара показал пальцем.
— Дорианте!
Крум увидел небольшой куст. Кенгуру валлаби уткнулся мордой в цветы и слизывал нектар. Удивительная страна Австралия. Один переселенец из Европы писал: «Здесь все наоборот. Рождество — во время жатвы. Большинство цветов не пахнут. Есть млекопитающие, несущие яйца, и деревья, не отбрасывающие тени. Движение на дорогах левостороннее. Зайцы — бедствие, а лисы — полезны. Млекопитающие опыляют цветы, как пчелы».
Наверное, и люди помогают опылению некоторых растений. Например, в цветах кустарника дорианте собирается по ликерной рюмке нектара. Даже человек может утолить жажду. Так же, как обитатели Олимпа, которые пили нектар, питались амброзией и становились от этого бессмертными. Почему же не бессмертны аборигены, часто пьющие нектар дорианте?
Крум почувствовал начало бреда. Он вдруг понял, что почти всей тяжестью висит на плече товарища, и предложил сесть отдохнуть в тени эвкалипта.
Бурамара потащил его дальше.
— Не здесь! С него падают ветки.
Есть и такое дерево в Австралии. Другие сбрасывают с себя только листву. А эти — целые ветки, которые могут даже убить человека, раздавить грузовик.
Крум улегся на землю. И в забытьи снова увидел Скорпиончика и Билла Скитальца. Вот они! Гонятся за ним с ножами и пистолетами. Убегая, он сталкивается с Томом Риджером. Тот вонзает ему в рану туземное копье…
Проснулся он к вечеру. Песчаная грудь пустыни была изрезана зловещими шрамами «криков» — пересохших речных русел. Туда заползал наступающий мрак. В последних лучах солнца склоны светились, словно раскаленные угли.
— Пойдем! — прошептал Крум.
Они двинулись дальше. Солнце зашло, дохнуло прохладой ночи. Освеженной, Крум заспешил, опираясь на плечо Бурамары. Он шел и не думал, куда. Бурамара не может заблудиться. Лишь бы добраться до лагеря раньше убийцы.
Словно прочитав его мысли, Бурамара успокоил Крума:
— Верблюды не пошли по направлению к лагерю.
Чем ближе они подходили к лагерю, тем реже встречалась дичь. С распространением белой напасти звери уходили на восток, где все еще была зелень и пища. Смутная тревога закралась в его сердце. Неужели права Мария? Лишь змеи и ящерицы обследовали свои районы охоты, недоумевая, почему опустели норки мышей и крыс.
На рассвете, истощенные и замерзшие, они добрались до «Сити». Их встретили часовые — Джонни Кенгуру и Гарри Плешивый.
Еще издали Крум спросил:
— Где Том Риджер?
— Еще не возвращался, — ответил Гарри. — Разве он тебя не догнал?
Не отвечая, Крум подошел к ним. Он знал, что Джонни Кенгуру был одним из самых верных людей Тома. Да и Гарри тоже. Он прошел мимо, не снимая руки с пистолета.
Увидев Крума, Мария бросилась к нему. Какую ужасную ночь она провела! Проснулись и другие старатели, повыскакивали из хижин сонные, встревоженные, и с любопытством собрались вокруг. Перевязанная рука Крума усиливала их беспокойство.
