Инспектор хищно улыбнулся капитану и замолчал.
— Позвольте, а кто мне возместит ущерб за изорванную в клочья одежду, — наверно, я действительно немного обнаглел, но слова вырвались как-то сами собой. Очень уж не верилось в благополучный исход.
— Да принесу я тебе твои деньги! — заголосил престарелый пионер. — Сколько?
— 50 американских долларов.
— Сколько?
— Это был мой любимый предмет гардероба, приобретенный в бутике на улице Дроттенгатен.
— Ну ты даешь! Цену-то сбавь! Я же нечаянно за тебя зацепился! Я-то думал, ты на капитана напал!
— Я бы вообще от денег отказался, но тогда случится непоправимое.
— Да что такое?
— Мечта. Понимаешь, Грязнов, никогда больше в жизни мне не удастся засесть в твоей крепкой штурманской памяти, как заноза, что ты материально пострадал от какого-то механика. Даже не старшего. Отдашь мне таньгу — будешь помнить об этом всю свою долгую подмосковную жизнь. Так что давай, беги за баксами, пока инспектор не успел состариться.
Старпом вопросительно посмотрел на мастера. Тот никак не отреагировал на этот взгляд, продолжая сверлить меня (или кого-то за моей спиной) своими глазами. Грязнов вздохнул и заковылял к себе в апартаменты.
— Ну, господа, позвольте мне откланяться. Вы, как я понял, решили остаться на борту, — подал свою финальную реплику сияющий, как медный таз инспектор.
Я сначала пожал плечами, а потом кивнул головой.
— Всего Вам доброго, спокойного рейса. На пару слов, — он тронул меня за руку.
— Ситуация не очень проста, — начал он, когда мы стали спускаться к выходу. — Вам предстоит нелегкая жизнь на борту. На мой взгляд, ваш капитан просто ненормален, но компания в первую очередь будет прислушиваться к его мнению. Могут последовать любые провокационные действия с его стороны. Так что я бы Вам порекомендовал запросить замену в ближайшем порту. Так будет благоразумнее. Хотя, в случае возникновения хоть сколь угодного нарушения Ваших прав, обращайтесь в Ай-Ти-Эф. Мы для того и созданы, чтобы выражать интересы простых моряков.
— Спасибо за поддержку, — я сделал некоторую паузу, продолжая глядеть инспектору в глаза. — Вы позволите вопрос, несколько деликатного характера?
— Весь внимание.
— За беспокойство будете ли Вы как-то вознаграждены?
Похожий на комсомольского работника молодой человек от души рассмеялся, похлопал меня по плечу и доверительно ответил:
— Безусловно, но не стоит Вам об этом задумываться. Ваша компания будет рада расстаться с некоей суммой, при этом избежав утомительного ареста и всех хлопот с ним связанных.
Подняв столб пыли, джип укатил из нашей суровой действительности, а я отправился отнести чемодан обратно в каюту и готовиться к отходу. На душе было крайне паскудно.
Но перед своей дверью меня перехватил дед, заговорщицки подмигивая, затащил к себе. Жестом указал на кресло, достал из холодильника пару пива.
«Вот они, провокации», — подумал я, но Дирк начал мне рассказывать, как он позвонил в офис, и я, позабыв обо всех подозрительных мыслях, превратился в слух, прихлебывая ледяной «Будвайзер».
— Пять дней тебе подождать, всего пять дней. Потом мастера заменят. Приедет другой, немец. Терпи. Все будет хорошо.
— Не может быть. А я уже домой ехать собрался.
— Пять дней, — дед для пущей наглядности растопырил пальцы на правой руке. — Только постарайся с мастером не встречаться.
— Ладно, посмотрим.
Так я и отработал контракт до самого конца. Кстати, последний мой контракт в той компании. Подвернулась другая организация, я и свалил без раздумий. Но с тех пор, с сожалением осознавая свою полную незащищенность, взял себе за правило, любой штурманский приказ хорошенько обдумывать, чтоб потом на меня нельзя было никаких собак повесить. Вот и сейчас, при подходе к Малакке, капитан не распорядился выставить смотрящих хотя бы на ночь. На что он рассчитывал? На удачу, может быть на свою способность лихо маневрировать двадцатипятитысячным малышом?
Вот я и с наступлением сумерек без всякого приказа уныло спустился к механизмам. Лень было страшно. Но есть такое слово: копрофаг(и я). Старый копрофаг, свесив набитое алкогольным пойлом брюхо, смотрит бредовые сны (это я про нынешнего деда, старого немецкого пьяницу Зандера). Но я-то кремень, мне отдыха не надо, мне работу давай! Вдруг штурман надумает снизить обороты у главного двигателя, а осадить десять с лишним тысяч лошадей за один волевой жест не просто.
Конечно, торчать в ЦПУ всю ночь я не собирался, лелея надежду в тайне от судоводителей чуть притормозить вращение гребного винта до маневренного, а стало быть, безопасного для любых неожиданных решений, режима. Никто бы и не заметил потерю скорости в узел — полтора, списали бы на влияние коварных морских течений.
Выиграв схватку с ленью, одетый крайне легкомысленно, я шаг за шагом, этап за этапом постепенно вывел ГД на уровень, устраивающий нас обоих, даже чайник себе накипятил, чтоб перед сном выпить литр — полтора, будильник, так сказать завести.
И вот тут все прирученное стадо дрессированных лошадей разом взбрыкнуло, теряя разгон, храпя помпажем турбины, пошло почти шагом. «Дэд слоу», не иначе. Что там штурман, на рукоять управления упал, что ли? Я уже было начал себя хвалить за благоразумие, подымаясь к ЦПУ, но тут заорала зловещая пожарная сигнализация. Бежать по тревоге почему-то крайне не лежало на душе, я даже слегка начал пятиться к выгородке фекальной цистерны. Предчувствия меня не обманули. Спустя некоторое время и я увидел спускающиеся ноги, облаченные в защитного цвета штаны. Дожидаться, какое туловище выведут на обозрение эти милитаристские конечности, я уже не стал. Миг, точнее полмига — и я уже ужиком скольжу в укромное место, которое, как я надеялся, если и обнаружат, то крайне нескоро.
Конечно, рассказ мой был лаконичным, но, начав свое повествование, я вспоминал всякие старые дела, облегченно вздохнув в конце: как хорошо, что жизнь научила меня не быть всегда ленивым!
— А тут ты, бац! И мне промеж глаз. Теперь навсегда останется. Что дома скажу — даже не знаю, — похлопал я по плечу своего благодарного слушателя.
— Что, что останется?
— Как что? Косоглазие.
Стюарт пристально заглянул сначала в один мой глаз, потом в другой. Я поспешно свел очи к переносице.
Валлиец вздохнул и махнул рукой. Жестом факира достал откуда-то чуть ли не из зада чайник:
— За победу?
Я пару раз хлопнул в ладоши, перехватил «Тефаль» за ручку:
— За нашу победу! — приложился к носику, утолив жажду, которая, оказывается, мучила меня.
Стюарт тоже с видимым облегчением хлебнул теплую воду, оттер губы ладонью и сказал:
