него зыркнул.
Клаус с удовольствием бы помалкивал, не доставал ворчливого спутника расспросами, только он заскучал. Во дворце он жил в окружении множества людей, и все они, от дорогого кузена до слуги, который готовил ему по утрам зубной порошок, были милыми. А теперь вокруг только лес, и Клаус стал забывать, как выглядит не-лес. Да, трёх дней вполне достаточно.
Принц сверился с компасом: стрелка показывала на юг и, соответственно, на Никса, который шёл впереди. Где-то здесь начиналась Минтия, владения короля Радульфа. Об этом свидетельствовал столбик с указателем, который они видели на перекрёстке Васильковой и Карликовой дорог.
Смеркалось. Если гном больше не имел в этом лесу крёстных ведьм, ночевать им придётся под открытым небом.
– А где мы будем спать? – решил уточнить Клаус. Зная гнома, он ожидал ответ в духе: «там, где приляжем» или «там, где потом проснёмся утром».
Ответ (намёк на ответ) получился резким, хлёстким и неожиданным. Резким, потому что спрятанная под листьями сеть резко подбросила их вверх. Хлёстким, потому что верёвки, из которых она была сплетена, ударили Клауса по щеке, рукам и мягкому месту. Неожиданным… ну, это было неожиданно.
Опомнившись, Клаус нашёл себя висящим под самой кроной высокого дуба. Во всё теле он чувствовал прижатость: прижатость спины к спине Никса, собственного колена к подбородку, а второй ноги – к сумке с посудой; прижатость половины лица к тюфяку (хоть тут мягко) и бедра – к узлу на их ловушке.
Изогнувшись, Клаус посмотрел вниз: до земли было некомфортно далеко. Сзади витиевато ругался Никс. Его спина ощущалась тоньше и как-то костлявее, чем Клаус помнил. Наверное, за пару дней путешествия гном отощал.
– Попались, да? – раздался чей-то весёлый голос.
Клаус вновь скривил шею, чтобы смотреть вниз, но говорящий находился на одном с ними уровне.
– Это кто там злорадствует? – вопросил он королевским тоном, подслушанным у кузена (скорее, у его жены).
Их ловушка дёрнулась и стала поворачиваться. Скоро Клаус увидел ещё одну сеть, подвешенную на другой ветке. Пленник по соседству был один и без поклажи: он удобно, почти расслабленно расположился в своей воздушной тюрьме, точно в гамаке. В одной руке он держал изогнутую палку, которой зацепил сеть Клауса, а второй приветливо махал ему рукой.
– Принц Иво, четвёртый сын короля Радульфа. И я вовсе не злорадствую, а констатирую. Вы сможете снять шляпу, поклониться и соблюсти прочие правила этикета, когда мы вернёмся на землю.
Если бы существовал учебник по принцам, Иво поместили бы на обложку за соответствие параметрам: чистая одежда без пятен и помятостей даже в столь неблагоприятной обстановке, накрахмаленные манжеты и воротник, серебряные пряжки на туфлях и такие же пуговицы на камзоле, волосы до плеч насыщенного медового оттенка, выразительные голубые глаза, ямочки на щеках и обилие прилагательных в описании.
Клаус угодил бы в раздел «каким принцем быть не полагается». Тут параметры были другие: грязная одежда, обувь, которая вместо блестящего воска уже свыклась с ощущением налипшей грязи, нечёсаные кудри, все больше напоминающие гнездо, сомнительная компания и место ночлега.
– Принц Минтии, – протянул Клаус, – наслышан, наслышан… Один из тех, кого заворожила и одурачила Фиренца.
– Жену свою вспоминаешь? – фыркнул Никс, толкнув его локтем в бок.
– Разжену, – поправил Клаус.
– Да-да, конечно.
Принц Иво улыбнулся.
– То были некоторые из моих многочисленных братьев. Они уже оправились. А с кем я имею честь беседовать в этот поздний час и так далеко от земли?
Клаус попробовал приосаниться, но с упирающимся в рёбра зонтиком у него это вышло неубедительно.
– Принц Клаус, кузен короля Флориана из Алфена. А это, – он скосил глаза, – Никс Тимберс, мой товарищ и спутник в путешествии.
– Я гном, – добавил Никс.
– Мог бы не уточнять, и так всем понятно, что ты гном, – шепнул Клаус.
Палка отцепилась, и сетка снова развернулась так, что Иво скрылся из вида.
– Тимберс? – переспросил он. – Как из той шутки про гнома Тимбер-Ту и кувшин бесконечного молока?
– Да, у моих родителей было странное чувство юмора, – проворчал Никс.
Сеть раскачивалась, будто гном, который теперь оказался лицом к лицу с принцем Иво, энергично жестикулировал. Клаус понадеялся, что жесты не слишком неприличные.
– Ровена любила рассказывать эту шутку. – Он тоскливо вздохнул и добавил для ясности: – Ровена – это невеста моя, я потерял её по глупости, а теперь поиски ведут меня на край света.
– Как романтично, моя младшая сестра будет в восторге от этой истории, – послышался голос Иво. – А как выглядит твоя невеста, может, я её встречал?
Клаус вздохнул ещё чуточку тоскливее и прикрыл глаза.
– Ровена похожа на первые цветы крокуса. Её глаза сияют ярче звёзд, а губы нежнее капель предрассветной росы…
– Ну что это за описание? – перебил Иво. – Хорошо, что тебе не нужно составлять словесные портреты преступников.
– Нормальное описание, – неожиданно вступился Никс и снова ткнул Клауса локтем в бок. – Продолжай.
А двое принцев словно позабыли, что угодили в западню, вероятно, разбойничью, и время вести задушевные беседы не очень подходящее. Королевские особы, что с них взять.
– Я всё вспоминаю наш последний вечер, танцы… её изящный силуэт в жёлтом платье, что затмило собой солнце, её огненно-рыжие волосы…
– Рыжие? – опять вклинился Иво. – Как борода у этого гнома? Ээ… у гномов же всегда есть борода. Я просто уточняю на всякий случай, чтобы получить чёткое представление.
– Да, рыжие и с косами, как борода Никса.
– А можно не сравнивать? – запротестовал Никс. – Что это ещё за новость, девушек на гномов равнять. Ничего рыжего больше нет? Вон, морковь лучше вспомни или лисий хвост. Или закат. Солнце уже село, кстати, не собираются ли достопочтенные принцы выбираться из ловушки?
– Выбираться вам уже поздно! Ха-ха-ха!
На этот раз голос раздался с земли, скрипучий и зловещий.
Только бы их сняли медленно и бережно, взмолился Клаус. В ответ на просьбу высшие силы ударили тесаком по верёвке, и сначала одна, а затем и другая воздушная ловушка полетели вниз. У Клауса засвистело в ушах, земля ударила его. Если вы думаете, что слой травы и сомкнувших на ночь лепестки маргариток смягчает встречу грунта и падающего тела, спросите у принца Клауса его мнение по этому вопросу. Повезло ещё, что тюфяк гнома приземлился раньше.
Никс рядом ойкнул, выругался и торопливо замаскировал кашлем некоторые слова, которых принц раньше не слыхал. Прежде, чем Клаус успел выпутаться из сети и осмотреться, его схватили, руки связали за спиной, а на голову натянули мешок, судя по аромату, из-под луковых очистков.
– Попались, глупцы! – порадовался всё тот же скрипучий голос. – Даже искать не пришлось – сами в ловушку притопали на своих двоих… вернее, четырёх, то есть… Что там дальше после пяти идёт, я не знаю.
– Дурачина, – глухо ответил ему другой голос, – после пяти идёт тридцать. В следующий раз я буду сверху.
– А кто в споре проиграл, тот сверху до самого
