— Здесь, — сказал он.
Ле Гран Дюк направил луч своего фонарика на указанное место.
— Ты уверен?
— Вполне. — Кзерда факелом посветил на груду камней и щебня: — Невероятно, не так ли? Идиоты, которые называют себя полицейскими, до сих пор его не нашли.
Ле Гран Дюк кивнул на свежий холмик:
— Ты хочешь сказать…
— Александре… Мы похоронили его здесь.
— Александре меня больше не волнует. — Ле Гран Дюк повернулся к Боуману: — А теперь — деньги!
— Ах да! Деньги! — Боуман пожал плечами и улыбнулся: — Похоже, придется признаться. Денег нет.
— Что?! — Ле Гран Дюк подошел к нему и ткнул дулом под ребро. — Так, говоришь, денег нет?
— Нет, они, конечно, есть, но в банке, в Арле.
— Ты обманул нас? — недоверчиво взглянул на него Кзерда. — Ты заставил нас потратить столько времени!
— Да, я понимаю…
— Ты купил себе тем самым всего лишь два часа жизни?!
— Для человека, которому вынесли смертный приговор, два часа — это целая жизнь. — Боуман улыбнулся, посмотрел на Сессиль, а потом опять повернулся к Кзерде: — Но жизнь слишком коротка!
— Ты купил два часа жизни! — повторил Кзерда. Казалось, что это волновало его больше, чем потеря денег.
— Думай, как хочешь.
Кзерда поднял пистолет. Ле Гран Дюк шагнул к нему, схватил за руку. Голос его прозвучал низко, жестко и в то же время с оттенком горечи:
— Это мое право.
— Да, конечно.
Ле Гран Дюк направил пистолет на Боумана, а потом кивнул направо. На секунду Боуман замер в нерешительности, потом пожал плечами. Они пошли в ближайшую пещеру, ту, что справа. Пистолет упирался Боуману в спину. Несколько мгновений спустя раздался выстрел и в тишине послышался звук упавшего тела.
Ученые застыли в оцепенении, на их липах было написано отчаяние. Кзерда и трое его сообщников переглянулись с мрачным удовлетворением. Сессиль и Лила прижались друг к другу, их лица были бледны как мел и залиты слезами. Вдруг послышались шаги, и все уставились на вход в пещеру, в которой только что скрылись Боуман и ле Гран Дюк.
Оба появились одновременно, держа в руках пистолеты.
— Только без шума, — предупредил Боуман. Ле Гран Дюк кивнул:
— Как уже заметил мой друг, не надо делать лишних движений.
Но после некоторого замешательства Ференц с Сер–лом все же попытались их сделать. И в тот же миг раздались два выстрела, два вскрика и звук упавших пистолетов. Ференц и Серл корчились от боли, и оба зажимали руками раны в плече. Боуман заметил, что Сер–лу второй раз попадает в одно и то же плечо, но не почувствовал ни малейшего раскаяния или жалости, потому что знал: именно кнут Серла оставил те страшные следы на спине Тины. Он в раздумье сказал:
— Есть люди, которым необходимо слишком много времени, чтобы что–нибудь понять. Нет, пожалуй… Есть люди, которые никогда ничему не научатся.
Ле Гран Дюк посмотрел на Кзерду с отвращением:
— С юридической точки зрения у меня на вас ничего не было и нет: ни доказательств, ни улик. До тех пор, пока вы сами не привели нас к могиле Александре. Вы сами признали тот факт, что лично похоронили его. Теперь у меня есть свидетели. Теперь вы понимаете, почему мистер Боуман выкупил свою жизнь еще на два часа. — Он повернулся к Боуману: — Кстати, а где деньги?
— В сумочке Сессиль. Я положил их туда.
Обе девушки медленно и неуверенно приблизились к Боуману. На их лицах не осталось даже следов слез, но они были совершенно обескуражены, ничего не понимая. Боуман убрал пистолет, подошел и обнял обеих.
— Все хорошо, — сказал он. — Все кончено. — Он убрал руку с плеча Лилы, повернул ее лицо к себе.
Она смотрела на него с изумлением и застывшим вопросом в глазах.
Боуман улыбнулся:
— Все очень просто. Дюк де Кройтор и на самом деле Дюк де Кройтор. Я работаю на него уже много лет.
Луна сияла, ярко освещая веранду отеля, который находился под нависающими уступами Ле Боу. Боуман сидел в кресле и потягивал коктейль. Увидев Сессиль, идущую к нему, он поднял бровь, так как она споткнулась и чуть было не упала, зацепившись по дороге за телефонный шнур. Однако устояла на ногах и села рядом с ним.
— Двадцать четыре часа, — сказала она. — Только двадцать четыре часа! Просто не верится.
— Тебе нужны очки, — заметил Боуман.
— У меня уже есть очки, спасибо.
— Тогда тебе нужно их носить. — Боуман мягко накрыл ее руку своей. — В конце концов, у тебя уже есть мужчина.
— Замолчи! — Она не сделала попытки высвободить свою руку. — Как та девушка?
— Тина в больнице в Арле. Она через несколько дней будет в порядке. Ее отец и мадам Зигэр вместе с ней. Обэно и Танжевэк сейчас обедают. Конечно, у них не особенно праздничный обед, но все же… Думаю, они испытывают определенное облегчение. А Пьер де Джардине должен быть уже дома, в Гро–дю–Руа.
— Просто не верится.
Боуман посмотрел на девушку и понял, что она слушала его вполуха, он видел: мысли ее были заняты чем–то другим.
— Он твой шеф? — спросила Сессиль.
— Чарльз? Да. Никто не поверит, что он может заниматься такой работой, и тем более быть шефом. Раньше я служил в армейской разведке. Был военным атташе в Париже. Теперь у меня, как видишь, другая работа.
— Ну конечно! — кивнула Сессиль.
— Единственный человек, который знал все, это Пьер — шкипер рыбацкой посудины. Вот почему он так хорошо сохранял присутствие духа. Он поклялся молчать… Ты тоже.
— Мне это не нравится.
— Ты будешь делать то, что тебе скажут. Чарльз, уверяю тебя, более требователен к выполнению приказа, нежели я. Мы работаем вместе уже восемь лет. Два года цыгане, живущие за «железным занавесом», переправляли что–то из–за границы. Что именно, мы не знали. На этот раз нас обошли только русские, но даже они не добрались до сути.
— Но Гэюз Стром…
— …Наш китайский приятель в Арле. Временно его задержала французская полиция. Он слишком далеко зашел, и Чарльз устроил ему необходимую техническую задержку. Сейчас его отпустили. Дипломатическая неприкосновенность. Он все это устроил, он китайский военный атташе в Тиране.
— Тиране?..
— Это столица Албании.
Сессиль полезла к себе в сумочку, достала очки, посмотрела на Боумана:
— Но нас просили…
— Нас?
— …Лилу и меня — мы работаем секретарями в адмиралтействе — присмотреть за вами. Нам сказали, что один из вас под подозрением.
— Прости, но и это наша с Чарльзом работа. Вот такие мы и есть на самом деле: с одной стороны — хорошие, а с другой — не очень… Нас не должны были видеть вместе, но нам нужен был какой–то канал связи. Вот мы и увидели разговаривающих подружек. Подружки приходят домой, звонят по телефону и все нам рассказывают… Вот мы и нашли наш канал.
