Хорошо, писала об этом в темпераментной статье, опубликованной в «Комсомольской правде», И. Вишневская («Ода Шерлоку Холмсу»):
«Но верно ли отдавать этого героя только детству? Верно ли отдавать лишь детству «Приключения Тома Сойера», «Трех толстяков», «Трех мушкетеров», «Легенду об Уленшпигеле», «Приключения Шерлока Холмса»? Нет. Иначе перестанет жить какая-то веселая, милая, умная, искренняя часть человеческой души».
Интересно: словно бы отвечая этому, московские театры в последние годы ставят целый ряд спектаклей, основой которых явились упомянутые И. Вишневской «романы детства» с их авантюрным, лихим, искрометным сюжетом и смельчаками героями. «Тиль» — в Театре Ленинского комсомола. «Три мушкетера» — в ТЮЗе. Спектакли идут с фантастическим успехом, смотрят их и дети, и подростки, и взрослые, и старики. Значит, жива, жива эта веселая и умная часть души, что заставляет нас восхищаться доблестью, отвагой, честью. И как было б хорошо, если бы наши серьезные и уважаемые критики постоянно ощущали в своей душе эту частичку.
Горький, мы знаем, предостерегал молодых авторов, чтобы они не задерживались на образцах, подобных тем, какие являет творчество Монтепена, Понсона дю Террайля, Дюма, призывал идти к Бальзаку, Флоберу, Золя. Но в то же время великий писатель честно и открыто признавал:
«Рокамболь учил меня быть стойким, не поддаваться силе обстоятельств, герои Дюма внушали желание отдать себя какому-то важному, великому делу...»
Горький, как видим, не стыдился юношеских увлечений. Беру на себя смелость заявить, что герои советской приключенческой литературы ни в чем не уступают ни д’Артаньяну, ни уж тем более Рокамболю и влияние их куда более значительно, так что стыдиться нам уж и вовсе не к лицу. На мое поколение сорокалетних, к примеру, образы Сани Григорьева из «Двух капитанов» или краснофлотца Косицына, коменданта Птичьего острова из «Приключений катера «Смелого», воздействовали гораздо сильнее, чем герои Дюма. Многое дала нам наша приключенческая проза. Однако признание, аналогичное тому, какое высказал Горький, мы услышим редко.
В литературоведческой среде еще не изжита давняя и странная тенденция каждый раз, когда автору удается написать достаточно глубокое, приметное произведение, близкое приключенческому жанру по духу или букве, выхватывать его из этой области прозы и переносить в иную, якобы более почетную. Для этого всегда находятся основания, потому что удачи, как правило, возникают на той условной меже, что разделяет жанры, и толковать их формальную принадлежность можно достаточно произвольно. Так было с произведениями А. Козачинского, В. Каверина, П. Нилина, В. Липатова и других. Бытует в таких случаях извинительное выражение: «автору удалось подняться над...» Над чем подняться? Над мечтой? Молодостью? Героикой?
А между тем читателю всяческие определения жанровой принадлежности, разряды, градации, табели о рангах не нужны. Читателю нужны хорошие книги. Почему бы критике не перенять у читателя эту разумную объективность — ну хотя бы из соображений литературного милосердия и равноправия? Ведь многие авторы-приключенцы выступают и в иных жанрах, и работу их надо рассматривать целостно, не разыскивая «чистых» и «нечистых», как мы рассматриваем, скажем, творчество такого мастера, как Алексей Толстой. Только сноб может устыдиться «авантюрных» рассказов Толстого, его приключенческих, научно-фантастических повестей, хотя в них много игры, шутки, экспромта. Сам писатель, здоровый, полнокровный человек, никогда не считал такие произведения чем-то второстепенным, не относил к нелюбимым детищам. Напротив, он не любил литературы, написанной «без дерзости, без риска, серо, нивелированно, скучновато».
До «Территории», напечатанной в журнале «Наш современник», Олег Куваев опубликовал много рассказов и повестей в приключенческих изданиях. Но эти издания выпадали из поля зрения специалистов. Творчество незаурядного писателя на протяжении более чем десяти лет оставалось незамеченным. Оценка же нужна любому автору, даже приключенцу, хотя бы он, подобно своим героям, и обладал достаточной выдержкой и стойкостью. Общественная оценка позволяет раньше созреть писателю, осознать себя, выйти на широкую дорогу. Это нужно для литературы в целом, для всех жанров.
Это тем более необходимо, что после бурного роста приключенческой прозы, после появления целой плеяды интересных авторов в последнее время наметился определенный спад. Вчерашние «молодые» теперь уже не молодые. Достойного пополнения что-то не видно, и есть опасность, что наш с вами любимый жанр вступит в полосу — будем называть вещи своими именами — нового кризиса.
На этом фоне новое издание «Московского рабочего» — «Поединок» выглядит более чем обнадеживающе. Выход в свет третьей книжки — это не просто очередной шаг. Это прочное утверждение традиции. Не случайно в народе цифра «три» является символом законченности, округленности. Первые две книги были своего рода пробой, поиском связей с читателем и с автором. Теперь дело пошло. «Поединок» утвердился. У него уже есть прошлое. Но самое главное, у него есть будущее. Наша современная приключенческая проза — в движении, в одолении слабостей, в состоянии перемен. Только одно остается в ней неизменным сегодня, как и вчера: ее боевитость, ее романтическая взволнованность, ее патриотический дух. Герои этой литературы сегодня, как и вчера, призывают к горению, самоотверженности, подвигу.
За это мы и любим приключенческий жанр, правда? И этой любви не стыдимся...
Виктор СМИРНОВ
П. Ф. Бугай-Кондачков — профессиональный революционер-большевик. Погиб 27 марта 1920 г. в районе села Негуб.
Больному и золотая кровь не поможет (франц.).
Кэпстэн — английский трубочный табак высокого качества.
Разбитому кораблю нет попутного ветра (франц.).
Трудовая армия — Кавказская армия труда. Была создана на основании приказа войскам Кавказского фронта № 274 от 20 марта 1920 г.
Гафель — специальный рей, укрепленный наклонно к верху мачты.
Стеньга — рангоутное дерево, служащее продолжением мачты.
